– Очевидно, – сказала она, – что он сказал бы вам далее, если бы ваш гордый ответ не заставил его окаменеть, и во всяком случае мое решение было уже принято.
– Какое решение?
– Я бы поднялась, и мы вышли бы вместе; г-н де Кастри мне сказал, что он сделал бы то же самое, и думаю, что все дамы, которых вы приглашали в Брюль, последовали бы нашему примеру.
– Но дело еще не кончено, потому что я хочу сатисфакцию.
– Я это вижу и прошу вас забыть, что я подвергла вас такому риску; но со своей стороны, я никогда не забуду, что обязана вам своей благодарностью.
Три или четыре дня спустя, узнав, что она больна, я пошел ее повидать в одиннадцать часов утра, чтобы не встретить там генерала. Она приняла меня в комнате своего мужа, который спросил, не пообедаю ли я с ними по-семейному, и я согласился. Я получил от этого обеда удовольствия больше, чем от ужина у генерала два дня спустя после моего приезда в Кёльн. Этот бургомистр был один из тех людей, что всему предпочитают мир в доме, и которого жена должна любить, потому что он не из числа тех, кто говорит: Displiceas aliis, sic ego tutus ero.[9]
Перед обедом она показала мне весь дом:
– Вот наша спальня, а вот кабинет, где иногда я сплю одна, когда этого требуют приличия; а вот общая церковь, которую мы можем рассматривать как свою капеллу, потому что эти два обрешеченные окна позволяют нам наблюдать мессу. Мы ходим туда только по праздничным дням, спускаясь по этой маленькой лестнице, внизу которой есть дверь; вот ключ от нее.
Это была вторая суббота поста, мы поели очень вкусно постное, но еда интересовала меня менее всего. Мою влюбленную душу переполняла эта очаровательная женщина, которую, в ее возрасте двадцати пяти лет, обожала вся семья. Это были свояченица и дети – сыновья брата ее мужа, которым он был опекуном. Я рано ушел, чтобы пойти писать Эстер, которую эта новая страсть заставила меня забыть.
На другой день я поспешил послушать мессу в маленькой церкви м-м Х. Это было воскресенье. Я увидел ее выходящей из маленькой двери, расположенной под ее обрешеченными окнами. Она шла в сопровождении своих племянниц, прикрыв красивую голову капюшоном своего плаща. Эта дверь была так хорошо укрыта в приделе церкви, что ее не было видно. Дьявол, который, как известно, искушает в церкви гораздо сильнее, чем в других местах, заронил в этот момент в моей душе прекрасный проект – проводить целые ночи в ее объятиях, поднявшись к ней по этой замечательной лестнице.
Я сообщил ей этот проект на следующий день в комедии. Она засмеялась. Она сказала, что думала об этом, и что она передаст мне записку с инструкцией, спрятанную в газету, в ближайшее время. Мы не смогли поговорить. Дама из Экс-ла-Шапель, которая прибыла провести несколько дней в Кёльне, полностью завладела ею, и ложу заполнили визитеры.
На следующий день она публично дала мне газету, сказав, что не нашла в ней ничего интересного. Вот копия