– Несомненно, я это понимаю, если правда, что вы меня любите.
– Бог мне судья! Будьте уверены, я вас люблю. Выбирайте же. Скажите.
– И все время такой тон. Знаете ли вы, что у вас такой вид, как будто вы в гневе?
– Извините. Я не в гневе, но в сильнейшем волнении, и настал решительный момент. Я всем этим обязан своей странной судьбе и проклятым сбирам, что меня разбудили в Чезене, потому что без них я бы вас не увидал.
– Вы так сердитесь, что познакомились со мной?
– А разве я неправ?
– Отнюдь нет, потому что я еще не решила.
– Я снова дышу. Бьюсь об заклад, вы скажете мне, чтобы я ехал в Парму.
– Да, поезжайте в Парму.
Глава III
Я счастливый выезжаю из Болоньи. Капитан покидает нас в Реджио, где я провожу ночь с Генриеттой. Наше прибытие в Парму. Генриетта переодевается в одежду, соответствующую ее полу; наше обоюдное счастье. Я встречаю своих родственников, не будучи ими узнан.
В этот момент сцена поменялась. Я пал к ее ногам, я обнял ее колени, покрыв их сотней поцелуев; неистово, не тоном упрека, но нежно, покорно, с благодарностью, весь пылая, я клялся ей, что никогда бы не осмелился просить у нее даже руку для поцелуя, если бы не надеялся заслужить ее сердце. Эта дивная женщина, в удивлении, видя, как я сменил тон отчаяния на выражения самой живой нежности, говорит мне с еще более нежным видом, чтобы я встал. Она говорит мне, что уверена, что я ее люблю, и сделает все от нее зависящее, чтобы остаться мне верной. Она говорит, что любит меня так же сильно, как я ее, чего раньше не говорила. Я припал губами к ее прекрасным рукам, когда вошел капитан. Он приветствовал нас. Я сказал ему со счастливым видом, что иду распорядиться о лошадях, и оставил их. Мы отправились, все трое очень довольные.
На расстоянии в половину почтового перегона перед приездом в Реджио он заявил мне, что мы должны оставить его, чтобы он въехал в Парму один. Он сказал, что, приехав вместе с нами, дал бы пищу для расспросов и пересудов. Мы сочли его рассуждения правильными. Мы тут же решили остановиться на ночь в Реджио, а ему отправиться дальше в Парму в почтовой карете. Так мы и сделали. Отвязав свой багаж и поместив его в маленькую коляску, он нас покинул, предложив прийти пообедать завтра вместе.
Такой поступок этого славного человека должен был понравиться Генриетте, как и мне, из чувства деликатности, смешанной с некоторым предубеждением как с той, так и с другой стороны.