Началось представление; он выслушал скверный хор. За ним последовали духовой ансамбль без драйва, звездные танцовщицы без блеска, бездушная игра в четыре руки и безголосые певцы. Потом свет погас; прожектор очертил на темной сцене яркий круг. И вышла она, в голубом платье с блестками, сверкавшем тысячью искр. Н-О-Л-А. Зал затих; она уселась на высокий стул, поправила заколку и придвинула стоявший перед ней микрофон. Потом послала слушателям сияющую улыбку, подхватила гитару и вдруг запела Can’t Help Falling in Love with You в собственной аранжировке.
Публика сидела разинув рот; и Гарри в эту минуту понял, что судьба, направив его в Аврору, вела его к Ноле Келлерган, самой необыкновенной девушке, какую он когда-либо встречал и какой не встретит больше никогда. Быть может, его удел не в том, чтобы быть писателем, а в том, чтобы быть любимым этой потрясающей юной женщиной; какая судьба может быть прекраснее? Он был настолько потрясен, что в конце представления, пока все хлопали, встал со стула и ушел. Поскорей вернулся в Гусиную бухту, уселся на террасе и, огромными глотками прихлебывая виски, принялся исступленно писать: Н-О-Л-А, Н-О-Л-А, Н-О-Л-А. Он не знал, что делать. Уехать из Авроры? Но куда? Обратно в нью-йоркский хаос? Он снял этот дом на четыре месяца и половину уже заплатил. Он приехал писать книгу, и он должен ее написать. Он должен собраться и вести себя как писатель.
Когда от письма у него заболела рука, а от виски голова пошла кругом, он спустился на пляж и, привалившись в унынии к высокой скале, стал созерцать горизонт. Внезапно за его спиной послышались шаги.
– Гарри? Гарри, что случилось?
Это была Нола, в своем голубом платье. Она бросилась к нему и упала на колени в песок.
– Боже мой, Гарри! Вам плохо?
– Что… Что ты здесь делаешь? – вместо ответа спросил он.
– Я ждала вас после концерта. Я видела, как вы встали и ушли, когда все хлопали, и не могла вас найти. Я беспокоилась… Почему вы так быстро ушли?
– Тебе нельзя здесь оставаться, Нола.
– Почему?
– Потому что я напился. То есть я хочу сказать, я немного пьян. Теперь жалею, если бы я знал, что ты придешь, я бы не пил.
– Почему вы напились, Гарри? Вы такой грустный…
– Мне одиноко. Мне до ужаса одиноко.
Она прижалась к нему и посмотрела ему прямо в глаза пронзительным, сияющим взглядом.
– Ну Гарри, вокруг вас столько людей!
– Меня убивает одиночество, Нола.
– Тогда я составлю вам компанию.
– Тебе нельзя…
– А мне хочется. Если только я вам не мешаю.
– Ты мне никогда не мешаешь.
– Гарри, почему все писатели такие одинокие? Хемингуэй, Мелвилл… Это же самые одинокие люди на свете!
– Не знаю, то ли все писатели одинокие, то ли они от одиночества и пишут…
– А почему все писатели кончают жизнь самоубийством?
– Самоубийством