– Тебе лучше знать, – сказала Клео. – Это ты у нас в семье светоч веры и знаток мифов.
– Лишь потому, что ты изучать их не хочешь, – заметила Мира.
Клео показала подруге язык:
– У меня есть занятия поинтереснее чтения.
Она кривила душой. Всю последнюю неделю, бодрствуя, она занималась в основном беспокойными метаниями с места на место, а по ночам ее терзали кошмары. Если же принцесса в самом деле пыталась отвлечься чтением, воспаленные, покрасневшие глаза вотще скользили по строчкам.
Эмилия наконец отложила кисть и устремила все внимание на Клео.
– Наверное, стоит пойти под кров, – сказала она. – Туда, где тебя не рассмотрят глазки-бусинки пернатых соглядатаев…
– Можешь сколько угодно смеяться надо мной, сестрица, но так я себя чувствую и ничего не могу с этим поделать!
– Понятно. Возможно, это давит чувство вины за то, что произошло в Пелсии.
На Клео тотчас накатил приступ дурноты. Она подняла лицо к солнцу. Здесь было так тепло, но холод, которого она набралась в Пелсии, словно бы угнездился у нее в костях. Принцессу знобило все время, пока их корабль возвращался домой, она никак не могла согреться. Внутренний холод не покидал ее еще много дней, даже после возвращения в уют и тепло.
– Чушь, – солгала она. – Я уже и забыла об этом.
– А ты знаешь, по какому поводу отец созвал сегодня советников?
– И по какому же?
– Они собирались говорить о тебе. И об Эроне. Вообще обо всем, что случилось в тот день.
Клео почувствовала, как от лица разом отхлынула кровь.
– И что они говорят?
– Тебе не о чем беспокоиться.
– Если бы это было правдой, вряд ли ты бы заговорила об этом!
Эмилия поднялась с кресла. Встав, она чуть помедлила, восстанавливая равновесие. Мира озабоченно вскинула голову, потом отложила шитье и поспешила к ней. Последние две недели у Эмилии часто болела и кружилась голова.
– Расскажи мне все, что знаешь, – с беспокойством глядя на Эмилию, настаивала Клео.
– Смерть сына виноторговца, похоже, отозвалась отцу некоторыми политическими затруднениями, – ответила та. – Скажу тебе даже больше: разразился скандал. Все об этом говорят… и кого только не обвиняют. Отец всячески старается сгладить острые углы. Оранос всегда в больших количествах закупал пелсийские вина, но теперь они практически перестали их продавать – до тех пор, пока все не уляжется. Многие пелсийцы вообще отказываются иметь с нами дело. Они очень рассержены и винят отца за то, что допустил подобное. И конечно, просто невероятным образом раздувают тот случай…
– Как ужасно, – вырвалось у Миры. – Я пытаюсь забыть все, что там было, и не могу!
Ну вот, теперь их стало двое. Клео заломила руки, и ее ужас, точно в зеркале, отразился на лице Миры.
– И когда, по-твоему, все успокоится и вернется на круги своя?
– Если честно, не знаю, – сказала Эмилия.
Клео терпеть не могла