Кендрик, безмятежно куривший сигару, сказал:
– Насколько я понимаю, вы очень близкий друг Берни.
– Это верно.
– Я беспокоюсь за Берни. – Кендрик испустил вздох. – Ах, он бедняжка… такое страшное ранение.
Я выжидал, ничего не отвечая.
– Он работает на ужасных людей. Этот Эссекс! Что за чудовище! А его жена!
Я по-прежнему молчал.
– Берни не чувствует уверенности в завтрашнем дне.
– Как и все мы! – сказал я, глядя, как желтый диск луны плывет по безоблачному небу.
– И вы тоже? – Он повернул голову и посмотрел прямо мне в лицо. – Вы тоже не чувствуете уверенности?
– А кто чувствует?
– Вы правы, несомненно, но есть ли у вас стремления? Хотите ли вы разбогатеть? Я уверен, что хотите, и Берни тоже. Мы часто говорим с ним о деньгах. Однажды он сказал мне… я точно помню его слова: «Клод, я пошел бы на все, лишь бы обрести уверенность в завтрашнем дне. Если бы только передо мной замаячили настоящие деньги, я не стал бы стесняться в средствах, чтобы их заполучить».
– Берни так сказал?
– Это его собственные слова.
Настала моя очередь смотреть ему в лицо.
– Послушайте, Кендрик, может, вы опустите все эти глупости? Как по мне, так от них смердит. Я понимаю, что вы хотите прощупать меня, поскольку совсем меня не знаете, но делаете вы это с изяществом бульдозера. К чему вы клоните?
Он снял свой оранжевый парик и заглянул внутрь, как будто ожидая найти там что-то припрятанное, потом нахлобучил его обратно.
– Берни меня предупреждал, – сказал он и улыбнулся. – Он говорил, что с вами необходимо проявлять предусмотрительность. По его словам, однажды он спас вас от больших неприятностей. Вы напали на вьетнамского менялу и забрали три тысячи долларов. Берни обеспечил вам алиби. Это верно?
– Вьетнамские менялы были легкой добычей. Мне требовались деньги, а у старика их было полно. Берни же слишком много болтает.
– Берни сказал, что тот меняла погиб при взрыве бомбы и потому дело благополучно замяли.
«Кадиллак» плавно катился по дороге, огни Парадиз-Сити сверкали вдали бриллиантовым ожерельем, и я мысленно перенесся обратно в Сайгон.
Моей вьетнамской подружке нужны были деньги, чтобы переехать в Гонконг.
Она была сама не своя от страха. Она приехала с севера Вьетнама и не сомневалась, что вьетконговцы будут преследовать ее. Как бы я ее ни успокаивал, она не унималась. Она твердила, что без денег ей не вырваться на свободу. Я был слегка в нее влюблен, но ее глупые страхи портили нам все ночи. Лично у меня денег не было. Я понимал, что с ее отъездом потеряю ее навсегда, но все-таки решил, что помогу девушке попасть в Гонконг. Однажды вечером я зашел в лавку к тому меняле, пригрозил армейским револьвером и заставил его отдать деньги. Я тогда здорово набрался, и мне было море по колено. Я отдал деньги своей вьетнамке, и в тот вечер мы виделись в последний раз.