Отечественные монументалисты разбросали свои шедевры по отдаленным уголкам бывшей УССР. Идеологически верные фрески канувшего в Лету государства, чуждые и ненужные Незалежной. Народное достояние, не имеющее охранного статуса, хиреющее и гибнущее из года в год. Визуальная пропаганда – выкорчевать и забыть клятые серпы и молоты и навесить побольше рекламных баннеров. Исполины-монтажники на торцах девятиэтажек. Хоккеисты в спортивных комплексах. Ученые, проникающие в суть атома в институтах. Молочницы из забытого богом колхоза. Черт, даже остановка на окраине ПГТ оказывалась шедевром советского модернизма. Архитектурные ансамбли украшала мозаика из стекла, фарфорового боя, цветного кирпича, керамики, мрамора, полудрагоценных минералов…
Хобби Артема напоминало квест. Добраться до пункта назначения, отыскать объект, идентифицировать, запечатлеть, внести в реестр… и все на топливе энтузиазма, как говаривал Бром.
Энтузиасты обожали Вартана, Хомякову, Галину Зубченко, Арнаутова и Грыгира Довженко, взахлеб спорили о Тетяниче, Зарецком, Ламахе, о прекрасной Алле Горской. Когда речь заходила о Галасе, они переходили на уважительный полушепот.
Галас был верен себе. Хитросплетение орнамента, потрясающая детализация, ее величество симметрия. Шесть метров в длину, три – в высоту: меньше, чем его же одесская работа. Артем с Бромом пришли к неутешительному выводу: остальные панно Льва Галаса не сохранились. По крайней мере те, про которые им было известно. Но ведь и о «Знаменосце» они узнали практически случайно. Что это великий Галас, а не какой-то безымянный ремесленник.
Мозаика, в отличие от всего кинотеатра, была в хорошем состоянии, лишь в нескольких местах выпала плитка, да и то так симметрично, что Галасу понравилось бы.
В центре панно скрестились древками два алых флага. По бокам от полотнищ взмывали ввысь ракеты, салютовали потомкам космонавты, рабочие, колхозницы и пионеры: лес рук. Это звучало скучно, но на деле – для ценителя – выглядело превосходно. Композиция безупречна, цвета первозданны. Искусная работа мэтра!
Обидно, что люди, назначавшие свидание у фонтана, идущие под руки на вечерний сеанс, жующие попкорн, скорее всего, чхать хотели на монументалиста Галаса и на его космонавтов.
У «Знаменосца» не было ни души. Вжикали по трассе автомобили, мелькали стрекозы, щебетали птицы. Артем припал к глазку камеры. Примерялся, щелкнул. Он ходил взад-вперед, фотографируя архитрав, и думал: в чем же фокус?
Артем верил, что фокус есть. Бром возражал:
– Вовсе не обязательно. Посейдон может быть штучной вещью.
Ну, поглядим…
Звездой – в узких кругах – покойного киевлянина Галаса сделала одесская мозаика. Эпичная фреска на стене санатория. Тематика предсказуемая: парусники, моряки, чайки,