– Если поедете автобусом, то выходить надо на третьей остановке, – сказал я. – Если пешком, то по набережной до «пятачка», а там вверх, за санаторий.
– Вы о чем? Я не пойму, о чем вы?
– О милиции, – объяснил я и стал подниматься по лестнице наверх.
Я сначала подошел к распахнутой настежь двери номера люкс. Ожидая увидеть совсем другое, я едва не вскрикнул. Обокрали – это было сказано слишком мягко. Номер Валерия Петровича обыскали, перевернув все вверх дном, и теперь комнаты напоминали картину Репина «Арест пропагандиста». Створки шифоньера были открыты, рубашки, майки, носки валялись на полу. Журнальный столик, словно скатертью, был накрыт полотенцем, и поверх него лежала груда осколков керамической вазы – злоумышленнику зачем-то понадобилось ее разбить, и разбивал он вазу, по-видимому, завернув в полотенце, чтобы не создавать лишнего шума. Сухая можжевеловая ветка валялась на полу, и ее иголки усеяли ковровое покрытие. Телевизор вместе с тумбой был выдвинут на середину комнаты. Холодильник раскрыт, и пустая морозильная камера зияла черной пустотой.
В спальне царил не меньший погром. Матрацы кровати валялись на полу, а сверху них – книги и тетради.
Валерий Петрович, слегка потеснив меня, зашел в номер, повернулся ко мне лицом и, широко расставив ноги, сунул руки в карманы.
– Ну? – спросил он таким голосом, словно торговец предлагал хороший товар. – Как вам это нравится? Впечатляюще смотрится, не правда ли?
Он поддел ногой ветку можжевельника. Ветка взлетела и повисла на шторах.
Я молча повернулся и подошел к двери номера молодоженов. Здесь сработали грубее: замок был выбит вместе с большой щепкой, оторвавшейся от косяка. Зайдя в комнату, я увидел то, что, в общем-то, ожидал увидеть – ни на полках, ни в шкафу, ни в умывальнике не осталось ни одной вещи, принадлежавшей постояльцам. Настроение стремительно пошло вверх. Я почувствовал себя почти счастливым.
Многозначительно глянув в глаза Марине, я снова повернулся к Валерию Петровичу.
– Что у вас украли? – спросил я.
Валерий Петрович, словно забыв, что именно у него украли, обвел взглядом комнату.
– Этого я еще окончательно не выяснил.
– Деньги на месте?
– К счастью.
– Где вы их хранили?
Я все еще не мог избавиться от этой скверной привычки – в первую очередь выяснять мотивы поступка. Это осталось от прежнего занятия частным сыском.
– Где я хранил деньги? – переспросил Валерий Петрович, попутно раздумывая, раскрывать мне эту тайну или нет. – Я хранил их в одном из ящиков стола. В бумажнике.
– Стол тоже обыскали?
– Да, все ящики выдвинуты.
– Но деньги, тем не менее, остались целы?
– Представьте