– Нет у нас их. Мы по именам друг к другу обращаемся. Меня зовут Олег, – сказал разговорчивый. – Это – Костя, это – Слава.
– Понятно, – хмыкнул Трошин. – Как насчёт вчерашнего? Не обделались из-за трупака?
Парни напряжённо молчали.
Фёдор понял, что им, как и ему, очень непросто приходится. Странно, что они вообще пришли. Тут, скорее всего, взыграло самолюбие и пресловутое «не забоюсь».
– Ладно, давай разберёмся с этим сейчас, на берегу, как говорится, – сказал он и добавил, помолчав недолго: – Если решились прийти, то должны понимать, что убивать придётся часто. Не сдрейфите?
– Не сдрейфим, – опять за всех ответил Олег. – Только смотря кого валить и за что. Если простых людей грабить и при этом убивать, то мы против. Если буржуев, то можно, их не жалко.
Фёдор смотрел на него оценивающе. Судя по всему, неожиданный напарничек из лидеров. Непризнанный пока что. Надо с ним ухо востро держать. Это сейчас он молокосос. А завалит одного, двух – и всё, волчарой смотреть станет.
Когда Трошин говорил о необходимости частых убийств, то имел в виду устранение конкурентов, чтобы расширить и закрепить сферы влияния. Убивать «буржуев», как их обозвал новый напарник, он не собирался. Ему хотелось подмять их под себя, запугать, заставить считаться со своей персоной. А дальше… А дальше будет дальше.
Фёдора так и подмывало поинтересоваться: а что, богатые не люди, что ли? Но разводить полемику он не собирался.
– Сейчас мы все вместе прогуляемся недалеко и будем ждать. Укроетесь так, чтобы не отсвечивать, но видеть и слышать меня хорошо и по первому сигналу сразу подбежать ко мне.
– А потом? – задал резонный вопрос Олег.
– Не беги впереди паровоза, – внушительно ответил Фёдор.
Трошин сидел на бордюре у дороги, бесконечно настраиваясь на предстоящее. За время недолгого ожидания он извёлся весь, беспокоясь, что из всей этой затеи получится и каким боком ему это вылезет.
«Я всё равно сделаю это, – упрямо думал он, непроизвольно поглаживая бритую на лысо голову. – И начну на себя работать. Пристяжь уже есть, нужно только повязать их кровью, чтобы не соскочили. Они молодые и борзые, особенно этот Олег. Такие вообще ничего не боятся по юности лет, из таких получаются либо беспредельщики либо толковые бандюги.
Потом ещё народишко подтянется, вот тогда и померяемся силушкой с «бугром». А может, раньше схлестнёмся. Только не в лобовую, а по-хитрому. Это у Суворова «пуля – дура, штык – молодец». А я буду придерживаться другого принципа: нет неожиданности – нет победы. Вот так…»
Когда из-за поворота стремительно вывернул знакомый чёрный внедорожник, сердце у Трошина бешено застучало, он почувствовал, как горит лицо.
«Сейчас я это сделаю… Я смогу… У меня получится… Спокойно… Спокойно», – мысленно твердил он, вставая с бордюра.
Джип замер в двух шагах от него. Боковое стекло спряталось в дверь.
– Здорово, – поприветствовал дежурно водитель. – А чё один?
– Да…