Все началось с того, что по исполнению мне семи лет я оказался в монастыре св. Бенедикта неподалеку от Карлеоне, куда мои добрые и любящие воспитатели, более не имевшие возможности содержать меня, вынуждены были отдать меня на попечение братьев обители.
Я сразу же проникся благим покоем и чистотой этого святого места и полюбил его всей душой, хотя с момента своего появления на свет, когда я лишился матери, еще не изведав ее любви и не зная, что мне никогда не суждено будет даже узнать имя моего отца, я не ожидал от своей жизни ничего утешительного. В монастыре я по крайней мере нашел защиту и сытую жизнь настолько, что желудок мой, привычный к скудости, не требовал большего, работа же, которую мне поручали братья, всегда была мне в радость. Я возблагодарил Господа за то, что смогу хотя бы отчасти искупить грехи моей несчастной родительницы, молясь денно и нощно во спасение ее души, а также во спасение тех милосердных и порядочных людей, что не бросили сироту и не покинули меня после ее смерти, хотя и не были связаны со мною никакими узами родства. Мольбы же мои о том, чтобы я мог послужить к славе Всевышнего Отца Нашего и Спасителя и был бы избавлен от искушений бренного мира навеки, смею надеяться, не остались безответными, ибо я неустанно предавался им до самого того мгновения, пока не довелось мне, покинув монастырь, пройти во врата отнюдь не райские, хоть и увитые смарагдовой зеленью и цветами роз. То были владения Бенмарте, принадлежавшие молодому кардиналу Джованни Сторце. Своего высокого сана удостоился он по милости папы Алессандро Фарнезе1 не более восемнадцати месяцев назад.
Бенмарте – это роскошное поместье в тенистой долине, приличествовало, как справедливо заметил отец Андреа, скорее наследному принцу, нежели ревностному служителю Церкви. Но поскольку его высокопреосвященство оказывал нам покровительство и проявлял всяческую заботу о нашей обители и процветании всего ордена бенедиктинского в Сицилии, то и я воздержусь от того, чтобы осуждать его за эту очевидную нехристианскую невоздержанность.
Итак, после долго изнуряющего пути под палящими лучами солнца я со своим наставником оказался в прохладной комнате с фонтаном. Там в разгар жаркого летнего дня среди позолоты и мрамора обнаженных тел языческих идолов, заключенные в клетки на все лады распевали экзотические птицы. Еще в ожидании аудиенции в приемном зале дворца между мною и отцом Андреа, настоятелем нашего монастыря и моим духовником, случился разговор,