После обеда снова пошёл дождь – мелкий, нудный и затяжной. Стоя у шкафчика в гостиной, Виктуар искала какую-нибудь незнакомую книгу, дабы развлечься чтением у себя в номере. В самый разгар поисков в гостиную спустился младший Моратин, явно за тем же самым; стоя на некотором отдалении, он стал разглядывать полки, по которым шарила Викки. Нет бы ей промолчать; но не то дождь её нервировал, не то манера молодого человека стоять за спиной – девушка повернулась и сказала вполголоса:
– Я Вас вспомнила. Вы приходили к доктору на приём.
– Очень жаль, что вспомнили.
Она пожала плечами.
– Я не болтаю лишнего, если Вас это волнует.
– Очень рад за Вас.
Он злился, но сдерживался.
– A propos, раз уже говорим об этом – а Вы ещё раз проверились?
– Нет.
– Зря.
– У меня не было и нет признаков, о которых Вы говорили.
– Если язва появится, например, на спине, или на задней части бёдер – Вы её просто не сможете увидеть.
Упоминание о спине подействовало на собеседника, как красная тряпка на быка – он, правда, не бросился на противницу, но напряжение очевидно возросло.
Поняв, что поступила несколько бестактно, Викки решила исправиться:
– Эти слова Вам покажутся скучными, но они справедливы: болезнь очень опасна, и не только для Вас, но и для близких Вам людей. Лучше лишний раз сходить к врачу, чем довести дело до стадии, когда помочь уже нельзя, и медленно разрушаться – или смотреть, как разрушается Ваша жена, ребёнок, друг. Если Вы не верите мне на слово – посмотрите сами соответствующие книги или посоветуйтесь с другими врачами.
Она говорила заученными фразами, которые повторяла уже раз, с заученными интонациями, ибо не раз уже приходилось успокаивать испуганных, пугать тех, кто не верил в опасность, убеждать тех, кто боялся скандала.
– Хорошо, мадам, Вы меня убедили, – сквозь зубы прошипел собеседник. – Я пройду повторный осмотр, но только не у Вас. Когда мужчину так разглядывает женщина – это… унизительно.
Виктуар начала краснеть. Но из чувства долга она осмотрелась вокруг – просторная комната была пуста; в столовой тоже пусто; в комнатах хозяйки если кто-то и есть (сама хозяйка, скорее всего, на кухне), то он всё равно ничего не услышит. Но она ещё чуть понизила голос:
– Мне всегда казалось, что порка куда унизительнее, чем любой врачебный осмотр.
Юноша отшатнулся, словно его ударили:
– Это Вас не касается! Мой отец – это мой отец, и я обязан ему подчиняться, а вот Вам – нет.
– Так это Ваш отец? – удивилась Викки, запоздало думая, что лучше бы это диалог и не начинался. – А я решила, что Вы любитель лошадки Беркли.
– Какой-какой лошадки?
Понимая, что её окончательно занесло не туда, куда надо, будущее светило медицины не нашло ничего умнее, чем описать устройство, изобретение которого молва приписывает лондонской куртизанке Терезе Беркли.
Собеседник её был так изумлён, что даже забыл про свои унижения:
– Каких только извращений не бывает на свете!
– Да, –