«Здрав будь, боярин Гордей Вестимирович.
Направляю тебе пришлых до нас хазар во главе с княжичем Саваром. Сей вой когда-то давно спас твой вороп, вывел его из-под удара печенегов и был приглашен в гости сотником Горбылем. Несчастье постигло весь род княжича. И такое же несчастье нависло в сё лето над Русью. Княжич обо всем обскажет на словах, передаст на руки захваченного им пленника. Прошу, прими его до себя и приветь, как ты всегда привечаешь друзей. Долг платежом красен.
За сим прощай, боярин.
Писано на заставе деревни Рыбное, сотником Людогором».
Монзырев передал письмо Галине, анализируя скупую информацию из записки, пригляделся к хазарам, не торопился задавать вопросы.
– Спасибо, Растич. Иди, отдыхай, нужен будешь, призову, потолкуем.
Поклонившись, сопровождающий вышел за дверь.
– Присаживайтесь, воины. В ногах правды нет, – жестом указал на длинную лавку покрытую ковром, стоящую у слепой стены. – Рассказывай, княжич, что произошло с твоими родными и какой помощи ждешь от меня? Знаю, проголодались с дороги, но сначала дело, успеем еще поесть да вина попить.
Савар, несмотря на упреждающий жест боярина, все же встал с лавки, склонил голову в поклоне, прижав руку к груди, только после этого поднял глаза на хозяина.
– Я, шад Савар сын Кофина, приехал к тебе, боярин, не за помощью и не в гости. Приехал предложить свои услуги воина. Используй нас четверых, последних оставшихся в живых из рода, когда враг придет на твою землю. Клянусь стать с оружием в руках у твоего плеча и, если потребуется, умереть рядом с тобой.
– Добро! Ты говори, говори все, что знаешь про ворогов.
Ненадолго задумавшись, Савар начал свое повествование с того места, когда они четверо вернулись с охоты в поместье. Закончил свой рассказ словами:
– Теперь нас можно назвать только изгоями без рода и племени, но все еще способными на такое чувство, как месть.
– Мы можем принять вас в дружину кривичей, с обязательствами защиты и покровительства с нашей стороны, – вопросительно глядя на Савара, подытожил Монзырев.
– Не может быть! – сорвалась с места Людмила. – Анатолий Николаевич, этого просто не может быть! Я хорошо помню, что из Ипатьевской летописи известно о первом появлении кипчаков у границ Переяславльского княжества.
Людмила, недипломированный учитель истории, напрягла память, и это отразилось на ее красивом лице.
– Год одна тысяча пятьдесят пятый, я же хорошо помню. Тем более что первоначально половцы заняли районы среднего и нижнего течения Северского Донца, нижнего Дона и Приазовья. Именно там кочевники установили каменные изваяния в честь умерших предков. До появления половцев должно пройти еще не менее семидесяти лет. А воевать русскую землю они начали только с тысяча шестьдесят первого года. Анатолий Николаевич, с нашей историей все это не сходится.
Поднявшись