Все глянули в указанном направлении. У сухой березы, на кочке сидел, держа в руке сучковатый посох, седой дедок с широким желтым лицом. Заметив, что на него смотрят, поднял кулак вверх, вытянутым указательным пальцем погрозил, скорее всего, конкретно Горбылю:
– Попомнишь еще!
Разнесся над болотом скрипучий голос.
– Не грози, угребище. За болотом бы своим смотрел лучше. Устроил здесь залежи триппера. Старый маразматик!
Горбыль сложил левую руку на внутреннюю сторону локтя правой руки, приподняв резко кулак в характерном жесте. Отвернувшись и демонстративно больше не обращая внимания на деда, отдал приказ:
– По коням!
Уже выходя из леса и умостившись в седле, спросил:
– Жвар, что за крендель был на болоте?
– Батька, это болотняник, родич водяного. Хозяин этого болота.
– Ну, я где-то так и представлял. Все! Двинулись дальше.
Раскинувшаяся среди леса деревня в десяток изб удручала взгляд всем своим видом. Покосившиеся изгороди, пустые проемы окон, незакрытые двери, еще державшиеся на ременных петлях. Во дворах не мычало, не кудахтало, не гавкало никакой живности. На задних дворах стояли пустые телеги, с колесами, вросшими в грунт. У изб буйство некошеной травы переходило на ленту уличной дороги. Сады в запустении. Повалены на землю столбы чуров, когда-то хранивших род от посягательства нежити. Даже в небе над деревушкой клубилась, играя и резвясь, немалая стая ворон, то сходясь, то распадаясь, поднимаясь ввысь и опускаясь, пролетая над самыми коньками крыш. Устав, стая рассаживалась по крышам, каркая, делилась впечатлениями от игрищ. Раздолье для пернатых, главное и жрачки на болоте завались. Проголодаются, полетят на поклевку.
– Ка-аг, ка-аг! Ка-аг! – слышалось на всю округу.
Так жить можно. Сытно и весело.
Издали наблюдая за пернатым царством, Горбыль мотнул подбородком в сторону деревни, посылая разведать обстановку в ней. Гостил с Кветаном в маскхалатах поверх кольчуг, с арбалетами в руках, пригибаясь к земле, побежали к строениям. Перепрыгнули изгородь, прижимаясь к подогнанным бревнам стены, обошли избу. Никого! Обошли вторую, третью. Заглядывая за пустую конюшню, скорей по запаху, чем визуально, наткнулись на два полуобглоданных человеческих тела. Видимо, их слегка прикопали землей, да воронье, чуя поживу, разрыло лакомство, использовало по своему назначению. Дальше – больше. В следующем дворе прямо в центре лежал труп лошади со вздувшимся от дневной жары животом. Птицы труп поклевали, да погибла-то она от того, что какая-то нечисть разорвала ей горло, вырвав из него большой шмат мяса. В саду с борта пустой телеги, выпачканное в меду, свисало тело мужчины, изуродованного до неузнаваемости, все погрызенное и поклеванное. Исходивший от него запах говорил о том, что висит он здесь не меньше седмицы.
– Квет, да что же здесь деется-то? Глянь, сколь много народу погублено, – зашептал Гостил.
– Идем