Он не смотрел ей в глаза. Она уже двинулась в сторону, качая головой. Сила тяжести увеличивалась.
– Мы идем на вашем инфлатоновом двигателе? – спросил он.
– Да, – ответила Иеканджика.
Он не ощутил изменения магнитного поля. Значит, двигатель не использует электромагнитное поле.
– Сейчас ускорение меньше половины «же», – сказал Белизариус. – А какое максимальное может дать двигатель? Десять? Двадцать?
Военные управляемые ракеты с ядерными двигателями в состоянии выдержать ускорение до сорока «же», поражая маневрирующие цели.
– Намного больше, – ответила она.
Настолько, чтобы улететь от ракеты? Психология и скорость не имеют значения, двенадцать кораблей – это всего лишь двенадцать кораблей. У конгрегатов в одной эскадре кораблей больше. И у Конгрегации сотни эскадр. Приятно неумолимая математика. А еще все остальные технологии Экспедиционного Отряда – полувековой давности. Так плохо для Союза. Но они хотят именно этого. Ими движет культурный момент импульса.
«Джонглей» перестал разгоняться и развернулся на сто восемьдесят градусов. А затем перегрузка резко выросла, и у Белизариуса задрожали колени. Шатаясь, он подошел к стене, стараясь не потерять сознание. Он терял сосредоточение, состояние savant уходило. Иеканджика и Рухинди крепко стояли на ногах и со смехом смотрели на него. Нутро обожгло злобой. Не на них. На себя.
– Всего-то полтора «же», Архона, – сказала Иеканджика.
Он старался не терять нить мысли и цифры. «Мутапа», «Лимпопо». Координаты. Время в секундах. Ускорение. Сосредоточиться на координатах. Он сполз по стене и сел, уронив голову меж коленей. Плевать, что они о нем подумают.
После тридцати четырех целых семи десятых секунды перегрузка исчезла. Исчез гул. Исчез вес. «Джонглей» ушел от «Мутапы» на безопасное расстояние, чтобы создать временную «червоточину». Уловив движение пальцев полковника Рухинди, вахтенные, находящиеся в противоперегрузочных камерах, отключили системы.
– Откуда вы хотите сделать прыжок? – спросила Рухинди по-французски, с сильным акцентом.
– Как далеко вы сможете перейти в сторону юга галактики? – спросил в ответ Белизариус. Это даст ему ответ сразу на два вопроса: на какую дальность и с какой точностью корабли Экспедиционного Отряда могут перемещаться через искусственные «червоточины».
Рухинди снова жестами отдала приказания. Белизариус шагнул вперед, неуклюже переступая магнитными подошвами. Появились голограммы внешней и внутренней обстановки. «Джонглей» выпустил магнитные катушки на носу, и Белизариус ощутил нарастающее магнитное поле. Девять тысяч гаусс. Десять. Четырнадцать. Двадцать одна.
У Белизариуса пошли мурашки по рукам и груди.
Шестьдесят тысяч. Сто тысяч. Двести восемьдесят тысяч гаусс.
Они превысили промышленный и медицинский порог уровня магнитного поля.
При