И вот это-то как раз чувствовал генерал Чижевский по своей артбригаде. Чувствовал и не понимал, что происходит.
Существуют документы, что с поставкой вооружений к 1917 году дело более-менее наладилось, и планируемое при участии императора наступление должно было сломить выдыхающуюся Германию. Вот тут Парвус с Лениным и подоспел… На фронтах братание, позорный мир, войне конец… Конец и империи…
«Агония» – так потом образно назовут то время…
Примечательно, что все командующие фронтами, включая родного дядю императора, в поисках выхода из этой агонии высказались за отречение от престола. Спрашивается, смогли бы высшие военные чины, боевые генералы, так легко отречься от сто’ящего императора?! Вряд ли… Нет для императора большего позора, чем недоверие своих генералов. А он заламывал руки: «Кругом измена, и трусость, и обман!»
«Россия не романовская вотчина!» – в сердцах воскликнул тогда генерал Врангель.
«Никто не может отнять у русского государя священное право и обязанность спасать в дни тяжёлых испытаний Богом врученную ему державу», – сказал однажды Столыпин безотносительно, правда, к Николаю Второму.
«Отрёкся, как роту сдал», – не без брезгливости заметил один видный госчиновник.
Вот в такой вакуум по закону Паркинсона и «засосало» большевиков. На целых семьдесят четыре года…
А что касается интервенции…
Генерал Чижевский чутко прислушивался к мнению младших командиров, прибывающих со всех фронтов в Калугу на курсы, которыми он руководил. Разумеется, слышал он много больше, чем они говорили…
В настроениях молодых красных командиров доминировала в основном эйфория. Большевистской пропаганде не составило труда зомбировать молодые мозги. Но встречались личности и трезвомыслящие. В беседах с ними генерал постепенно и пришёл к выводу, что… по большому счёту, никакой интервенции и не было.
А был шумный пшик и собственные интересы.
«Странное дело, – думал генерал, – один из основных лозунгов большевиков – это экспроприация частной собственности – в мировом масштабе! Вроде бы капиталисты во всех странах должны были как-то сплотиться и ликвидировать такую угрозу…»
По доброй традиции дадим слово классикам.
Госсекретарь США Роберт Лэнсинг (1917 г.):
«Россия стоит на пороге самой ужасной трагедии в мировой истории. Она погружается в кровопролитие, беззаконие и насилие. “Красный террор” превзойдёт жестокостью и масштабом смертей и разрушения собственный террор Французской революции. Что касается других сил, борющихся за власть в России, то их цели и действия выглядят слишком неопределёнными, чтобы доверять хотя бы одной из этих группировок… Не предпринимать ничего, пока в России не завершится чёрный период терроризма».
Премьер-министр