Не ведомо им это все! И тайной для них навсегда осталось бы, если не увидели бы – самые зоркие, не узнали бы самые ушлые, про то – куда поезд на самом деле идет! И подняли они тревогу в вагонах среди людей! Все всем рассказали! Бросился народ двери ломать, да решетки гнуть, стены да крыши проламывать, но несокрушимы двери да решетки, стенки да крыши – нет выхода из тех вагонов!
Встреча со страхом
Исчез старик.
Высится перед путниками последняя вершина, идет снег, и знают вымокшие: что на ее склонах, за этой мглой, ждет их беда. Беда, с которой еще совладать нужно.
Где-то высоко светят звезды, где-то высоко слышится крик орла. Втянули они носами чистый горный воздух, задержали дыхание, выдохнули глубоко и решительно продолжили подъем! Они всегда шли беде навстречу. Сами!
А из мрака, с отвесной стены, на них – страшные глаза страха!
Глаза страха, как глаза святого с иконы! В какую точку ни отойди, глаза его всегда за тобой следят! В былые времена от этого люди и с ума сходили.
Путники пока не сходят. Знают, нельзя бояться, знают, но вверх в лицо страха с огромными глазами не смотрят. Страшно!
А на каждого, со стены этой отвесной, из темноты, глаза страха смотрят, темноту сверлят. Глаза – в три этажа. И дождь им – нипочём! Рвет ветер водяные потолки с вершин, дробит их, но только глаза магнитные в тусклом свете звезд смотрят сквозь воду, пронизывая ее.
Идут во мраке – струи по лицу, как по афишам. Под ноги смотрят, а потом решились все, и глянули в очи страха.
У-у, какие!
А из глаз страха, – луч, как от прожектора, ударил в глаза каждому.
Это с вами тоже бывало, как и со мной: случайно взглянешь в чьи-то глаза незнакомые, и сразу почувствуешь силу их владельца! А взгляд страха – нерасшифрованный взгляд крокодила! От него волосы на голове дыбом становятся, и ужас все нутро захватывает. Цепенеют люди под его взглядом. Сердце стучит, зубы стучат, дыхание срывается.
Громом горным голос страха звучит.
– Стоять! Проход закрыт! Для всех! Поворачивай назад!
А взгляд тот немигающий – давит их. Покорись! Вы слабее меня!
И каждый, вдруг ощутил себя маленьким человечком. В клетке с бешеным тигром. Только дрессировщика пожарники с брандспойтами подстраховывают. Только у дрессировщика револьвер за поясом и стальной штырь в руке: в случае осложнений в пасть тигриную пырнуть. А у них – ни пожарников с брандспойтами, ни револьвера, ни штыря стального. Пересохло во рту. Той сухостью рот осушило, которая говорить не дает, которая слова не позволяет вымолвить.
И каждый у своей правой ладони ощутил, сквозь холодные капли, – горячее дыхание трех псов и клыкастые липкие пасти. Псы не коснулись их ладоней, и их они не увидели, но всем своим существом поняли: рядом. Не глядя на зверей (да и все равно не разглядишь ничего в темноте, когда два фонаря в очи), они однозначно определили: ротвейлеры, суки.
И