На юге, за устьем Вэемлена, в море выдавалась скалистыми обрывами огромная Левая Нога, отсюда похожая на медведя, вцепившегося зубами в ледовую гладь.
На длинной косе между Правой Ногой и устьем стоял ряд серебристых рефрижераторных контейнеров, сейчас забитых четвертями оленьих туш. Рядом с ними крутил лопастями «ветряк». При таком морозе рефрижераторы не нуждались в электроэнергии, и та по кабелю подавалась к вагончикам забойщиков оленей – на обогрев и освещение.
К Пойгну подбежала белая олениха, приведшая сюда, на убойный пункт, тысячное стадо. Конечно, теперь её тревожили одиночество, запах крови и тявканье лис где-то в темноте. Бедная… Олениха стала жадно лизать снег, пропитанный мочой Пойгна. Хорошо, расслабленно подумал Пойгн, можно не опасаться, что тебя, стоящего в характерной позе, затопчут охочие до соли олени…
Пойгн сделал глубокий выдох, вытесняя из груди остатки копоти «яяны» и вчерашнего табачного дыма, которым надышался среди гостей. И с наслаждением омыл лёгкие чистым морозным воздухом.
Вчера сидели до глубокой ночи, что Пойгну не очень-то и нравилось. Но не отправишь же насильно спать гостей, приехавших за полторы тысячи вёрст. И к тому же партнёров, хоть и с глупым «милгитским» обычаем – при всяком удобном случае обильно наедаться, запивая еду водкой.
Однако тысяча оленей в убойном весе со всех трёх оленеводческих звеньев Вэемлена того стоила. Отдельно языки – их сегодня же погрузят в вертолёт и увезут для гурманов. Плюс пенисы и рога – из них всеядные китайцы сделают лекарства от старости и для мужской силы…
Как и все чавчувены и нымыланы, Пойгн обычно не употреблял спиртного. И считал нелепым наедаться до отвала – ведь всё равно не пойдёт впрок.
К тому же любая еда обычно означает чью-то смерть.
Поэтому вэемленцы – как оленеводы чавчувены, так и рыболовы нымыланы, – продавали на еду только предварительно умерщвлённых ими самими оленей и рыбу. Тем самым оберегая других от греха убийства живого существа. И неважно, что «милгитам» это невдомёк…
– Вот ты, Пантелей, классный мужик, а живёшь тут – чуть ли не в землянке, – кричал вчера один из «них». – Давай к нам, ты всё про оленей и рыбу знаешь!
– Настоящее дело – здесь, – возмущался Пойгн. – Мы – хранители! Случится что-нибудь у вас – вымрете или перебьёте друг друга. А мы останемся. Надо же кому-то начинать всё сначала…
Теперь, утром, Пойгну было стыдно за вчерашнюю горячность.
Были ведь и другие «милгиты». Учёные, врачи, писатели. Книгу одного из них Пойгн как раз и читал. Было ясно, что написавший её побывал в Вэемлене и хорошо его изучил. Давно – Пойгн тогда был ещё маленьким ребенком и не запомнил этого чужака. Да и чужак ли он?
Пойгн поспешил в «яяну». Скоро уезжать, и хочется ещё почитать книгу – та входила в инвентарную опись вагончика и не подлежала выносу.
«… – Мама, Тала не может быть моей женой!
Эгги соскользнул на пол с крыши яяны по бревну-лестнице.
– Так… Что она сказала?
– Сказала, что… ей нужно продолжить род Айгоков.
– Так…