Русские поэты 20 века. Люди и судьбы. Виктор Аркадьевич Бердинских

по этому поводу: «А.А. (Ахматова. – В.Б.), равнодушная к выступлениям, публике, овациям, вставанию и прочим никому не нужным почестям, обожала аудиторию за чайным столом, разновозрастную толпу друзей, шум и веселье застольной беседы. В этом она была неповторима: люди падали со стульев от хохота, когда она изволила озорничать. В роли дамы она долго выдержать не могла, но всегда, получив приглашение в приличный дом, готовилась к ней. Что же касается до приглашений, то она их принимала все, сколько бы их ни было, потому что она обожала бегать по гостям, приводя в ужас и меня, и Харджиева: куда она еще побежит?» (6)

      Чем же вызван невероятный читательский успех ахматовских «Четок»? Познакомившись с этой книгой, известный тогда литератор Н.Недоброво назвал в своей рецензии на нее «двигателем поэзии» Ахматовой «новое умение видеть и любить человека». (7)

      Это была «новая книга нового века». По мнению Ахматовой, ХХ век начался в России летом 1914 года (со вступлением ее в войну) – как век XIX наступил для нее после Венского конгресса (1815 год).

      Будучи еще только начинающим поэтом, она сразу же создала свою традицию в русской классике – вслед за А.С. Пушкиным, Е.Баратынским, Ф.Тютчевым, И.Анненским, «новой поэзией». «Самой гениальной вещью» в русской поэзии она позднее назовет «Осень» Е.Баратынского. Акмеизм помог ей ощутить себя поэтически «независимой от прошлого», но, по сути, вся она, как поэт, вышла из отечественной психологической прозы XIX века.

      Стихи ее неметафоричны. Это – поэзия «вещных слов» – с конкретностью бытия русской женщины 1910-х годов.

      Стихотворные тесты первых ее книг не просто сюжетны и новеллистичны (как у Г.Мопассана), они до предела насыщены прозаизмами. И все же – это беспримесная русская лирика, которая пришла на смену умершей (или «задремавшей») форме романа. Демонстрируемые этой лирикой отвага женщины и поэта, ее внутренняя раскрытость – невероятны:

      Муж хлестал меня узорчатым,

      Вдвое сложенным ремнем.

      Для тебя в окошке створчатом

      Я всю ночь сижу с огнем…

      1911

      Как только (и какие только) пошляки и невежды не издевались (и устно, и печатно) над этими строками из первого ахматовского сборника «Вечер»! Но 1910-е годы для Ахматовой – порог перед будущим, в котором все ее хулители понесут заслуженную расплату.

      Культ столичных красавиц – неотъемлемая черта того времени. Своеволие и сладостная «червоточинка», пышное цветение обреченной культуры – все это пульсирует в ранней ахматовской поэзии. Но разве можно судить ее (тем более – столетие спустя) за эту нотку счастья, снисходительности к себе, полноты жизни и самоутверждения?!

      На склоне дней (в «Поэме без героя») Ахматова сама будет пристально рассматривать все это под прицелом своей уникальной памяти, по-прежнему недоумевая и не понимая, как и что тут можно осудить или оправдать…

      Впрочем, ни ей, ни Б.Пастернаку и не требовалось «идти в ногу с веком». Ускорение, задаваемое времени истинной поэзией, всегда больше