Двери захлопнулись, улица обдала прохладой. «Это было нечто», – тяжело дыша, подумала Феня. Всё прошло так легко, что даже не верилось. Но сложное ждало впереди.
Не всякий интеллектуал может похвастаться, что хотя бы раз в жизни проходил через столь мощный экзистенциальный кризис, какой настиг тогда Феню. Само собой, проблема была не в маленьком преступлении, глубже. Иногда Феня чувствовала себя недостойной дорогой вещи, раз не смогла сама на неё заработать, а порой украденная футболка вела Феню к мысли, обратной прошлым выводам, страшной мысли: ничто не стоит вообще ничего. Тем временем окружающие замечали футболку, и не всем она нравилась. Только когда Феня называла цену, люди одобрительно качали головами. Феня вздыхала себе под нос: «А что, если бы и вправду сама на неё разорилась?»
Но при всём футболка занимала почетное место в шкафу, на отдельной вешалке, защищённая целлофаном от угрюмого домашнего быта. Когда Фене становилось грустно и казалось, что ждать от жизни нечего, она приподнимала чехол и вспоминала, что ждать, требовать и брать можно, что угодно. Фене, как многим, хотелось, чтобы кто-то пообещал ей: всё будет хорошо. И футболка обещала.
Спустя несколько месяцев один мультибрендовый бутик навсегда захлопнул свои двери для покупателей. Это было шумное закрытие, на котором присутствовали несколько репортёров. Работавший рядом брат Фени разузнал, в чём дело, и первым огорошил сестру:
– Разоблачение века! Годами продавали подделки из Китая, представляешь? А все эти шмотники велись! Так им и надо. Ха-ха! Не оттуда, надеюсь, твоя драгоценная футболка?
Мир поблек. Феня превратилась в тыкву. Ей подумалось, что никогда больше чудо и уверенность не помогут ей сдать экзамен или устроить свидание с толковым красавцем. В её вере тоже оказалось место для ада, и она провалилась в геенну.
– Так оттуда? – переспросил брат.
– Конечно, нет, – соврала Феня.
…о любви
Все русалки одинаковые
Натянутая грудь и ровные кубики пресса были непоколебимы, как скалы. Но под ними, словно рассекающая бухту моторная лодка, в самом сердце гудело: «Не любит! Не любит! Не любит!»
Урош не знал её имени. Она приехала недавно, и ему известно было только то, что она была русалкой. Точнее, моделью. Точнее, актрисой. Точнее, аниматором: сидела на берегу залива, на камне, в роскошном костюме русалки и фотографировалась с туристами за деньги. В общем, неважно. Русалкой.
Один раз Урош спас её, тонущую. Но она решила, что Урош спасатель, и только коротко поблагодарила