Полное собрание сочинений. Том 6. Казаки. Лев Толстой

стал целиться, всё всматриваясь. «Будить не стану», думал он. Однако сердце застучало у него в груди так сильно, что он остановился и прислушался. Карча вдруг бултыхнула и снова поплыла, перебивая воду, к нашему берегу. «Не пропустить бы!» подумал он, и вот, при слабом свете месяца ему мелькнула татарская голова впереди карчи. Он навел ружьем прямо на голову. Она ему показалась совсем близко, на конце ствола. Он глянул через. «Он и есть, абрек», подумал он радостно и, вдруг порывисто вскочив на колени, снова повел ружьем, высмотрел цель, которая чуть виднелась на конце длинной винтовки, и, по казачьей, с детства усвоенной привычке, проговорив: «Отцу и Сыну», пожал шишечку спуска. Блеснувшая молния на мгновенье осветила камыши и воду. Резкий, отрывистый звук выстрела разнесся по реке и где-то далеко перешел в грохот. Карча уже поплыла не поперек реки, а вниз по теченью, крутясь и колыхаясь.

      – Держи, я говорю! – закричал Ергушов, ощупывая винтовку и приподнимаясь из-за чурбана.

      – Молчи, чорт! – стиснув зубы, прошептал на него Лука. – Абреки!

      – Кого стрелил? – спрашивал Назарка. – Кого стрелил, Лукашка?

      Лукашка ничего не отвечал. Он заряжал ружье и следил за уплывающею карчой. Неподалеку остановилась она на отмели, и из-за нее показалось что-то большое, покачиваясь на воде.

      – Чего стрелил? Что не сказываешь? – повторили казаки.

      – Абреки! – сказывают тебе, – повторил Лука.

      – Будет брехать-то! Али так вышло ружье-то?

      – Абрека убил! Вот что стрелил! – проговорил сорвавшимся от волнения голосом Лукашка, вскакивая на ноги. – Человек плыл… – сказал он, указывая на отмель. – Я его убил. Глянь-ка сюда.

      – Будет врать-то, – повторял Ергушов, протирая глаза.

      – Чего будет? Вот гляди! Гляди сюда, – сказал Лукашка, схватывая его за плеча и пригибая к себе с такою силой, что Ергушов охнул.

      Ергушов посмотрел по тому направлению, куда указывал Лука, и, рассмотрев тело, вдруг переменил тон.

      – Эна! Я тебе говорю, другие будут, верно тебе говорю, – сказал он тихо и стал осматривать ружье. – Это передовой плыл; либо уж здесь, либо недалече на той стороне; я тебе верно говорю.

      Лукашка распоясался и стал скидывать черкеску.

      – Куда ты, дурак? – крикнул Ергушов. – Сунься только, ни за что пропадешь, я тебе верно говорю. Коли убил, не уйдет. Дай натруску порошку подсыпать. У тебя есть? Назар! ты ступай живо на кордон, да не по берегу ходи; убьют, верно говорю.

      – Так я один и пошел! Ступай сам, – сказал сердито Назарка.

      Лукашка, сняв черкеску, подошел к берегу.

      – Не лазяй, говорят, – проговорил Ергушов, подсыпая порох на полку ружья. – Вишь не шелохнется, уж я вижу. До утра недалече, дай с кордона прибегут. Ступай, Назар. Эка робеешь! Не робей, я говорю.

      – Лука, а Лука! – говорил Назарка, – да ты скажи, как убил.

      Лука раздумал тотчас же лезть в воду.

      – Ступайте на кордон живо, а я посижу.