тутъ влечетъ. Какъ странно ощущеніе, когда поцаловалъ. И она сама поцѣловала. Пріятное ощущеніе! Да. Я не ожидалъ. Впрочемъ
(на портретъ) вѣдь хорошо… Очень хорошо. – Очень, очень хорошо. А я прежде думалъ, что я не хорошъ.> Страшно утратить собственную чистоту и силу въ постоянныхъ столкновеніяхъ съ ничтожествомъ и грязью, – a пріятно. Многое пріятно. Обезпеченность жизни… потомъ сама, какъ женщина..... невредна. Службу можно бросить. Литературный трудъ… Да главное – очень пріятна. – Великолѣпно это все. Великолѣпная женщина!...... И однако она поцѣловала меня не безъ удовольствія. Даже съ увлеченіемъ огромнымъ. И я испыталъ такое ощущенье, какъ будто я не ожидалъ. Да я и не ожидалъ. Отчего жъ не ожидалъ? Странно, въ какомъ заблужденіи я былъ насчетъ себя. До какой степени однако я не понималъ самаго себя.
(Смотритъ въ зеркало.) Да, хорошее лицо, замѣчательная наружность. Очень, очень даже хорошее. Да, то, что навываютъ, пріятный мущина; очень привлекательный и замѣчательной наружности человѣкъ. А какъ самъ то не знаешь себя! И смѣшно вспомнить, съ какимъ страхомъ я приступалъ къ ней. Было чего бояться, – хе, хе! Я думалъ
[57] прежде, что наружность моя не очень привлекательная, и старался утѣшить себя. – Ну, думаю себѣ, я не такъ привлекателенъ, какъ другіе, но за то уменъ, потому что кого-жъ я знаю умнѣе себя? Кто-жъ такъ тонко, легко и глубоко понимаетъ вещи? Ну, думаю себѣ, я не хорошъ, не могу равняться съ этими
[58] красавцами, вотъ что по улицамъ на рысакахъ скачутъ, но за то, думаю себѣ, умъ огромный, сила характера, чистота либеральнаго характера, честность..... Все это за глаза вознаграждаетъ.
[59] Это все я утѣшалъ себя. Думаю себѣ: я не умѣю обходиться въ гостиныхъ,
[60] не умѣю
[61] болтать по французски, какъ другіе, и завидно мнѣ бывало салоннымъ господамъ. Ну, да думаю, зато я образованъ, какъ никто… да я и не знаю никого съ этимъ всестороннимъ и глубокимъ образованіемъ. Есть ли наука, въ которой я не чувствовалъ бы въ себѣ силы сдѣлать открытія – филологія, исторія, – а естественныя науки? Все мнѣ знакомо. А дарованья… И думаю себѣ: вотъ раздѣляетъ судьба, – однимъ, какъ мнѣ,
[62] умъ, талантъ, образованіе,
[63] силу, другимъ – пошлые дары: красоту, ловкость, любезность. И вдругъ, что же оказывается? Оказывается, что природа не раздѣлила, а совокупила все это въ одномъ человѣкѣ. И все это отъ того, что въ Петербургѣ я и не имѣлъ случая испытать свою силу надъ женщинами… этаго разбора. А вотъ оно здѣсь. Въ самомъ лучшемъ дворянскомъ кругу, и въ самомъ пошломъ, гдѣ видятъ только внѣшность. Потому что не могла же Люба понять сущность моихъ достоинствъ… Въ этомъ кругу двѣ женщины въ меня влю-бля-ют-ся. Да, влюбляются.
(Самодовольно.) Да, должно быть я очень нехорошъ и неловокъ… Какъ не знаешь то себя, смѣшно вспомнить!
(Смотрится въ зеркало.) Да, очень хорошо… А въ соединеніи съ этой нравственной высотой, которая всетаки ими чувствуется, какъ они ни низко стоятъ, оказывается, что такихъ людей мало. Можетъ быть и нѣтъ совсѣмъ.
(Хмурится. Смотритъ[64] въ зеркало.) Какое глубокое, спокойное, проницательное
[65] выраженіе! Да, трудно устоять. Я понимаю это. <И вдругъ съ этимъ вмѣстѣ, только захоти я – я могу вести
