Люблю – значит: иди куда вздумается, делай что хочешь. Не люблю: иди туда, принеси то-то и то-то, завтра будет вот так, в следующем году – иначе. Люблю – значит: завтра я умру. Слушай же, как шумит дождь под твоей ладонью!
«Я скоро приду», – сказала ты. Когда – скоро? «Ну, очень быстро. Вот эта ночь пройдет, вот вторая пройдет, а после будет длинный-длинный день. Будем собирать в лесу грибы, покупать кукол у цыган и чернику в стеклянных банках. Только бы хватило сил переждать все ночи, с их люминесцентными лунами…»
Ты говоришь со мной лучше, когда тебя нет. Люди вообще говорят друг с другом лучше, когда молчат.
…Ты так странно уходила от меня сегодня. Ты сказала: «Обними меня, пока я еще теплая. А потом не обнимай больше – меня здесь не будет». А где ты будешь? «О, это лишнее, не переживай! Я буду еще лучше, когда уйду. Ты же меня совсем не знаешь! А я – не такой уж большой подарок. Когда ты снова найдешь меня, ты почувствуешь, что ТАМ, где ты меня потерял, – пусто. Просто я буду стоять рядом с тобой. Это так просто. Нужно только не бояться, не думать о страхе. И когда – сейчас или лет через пятьдесят – прохладные руки опустятся тебе на плечи, не визжать, как обезьяна. Ты будешь любить меня сильнее еще и потому, что захочешь быть со мной все время – других желаний у тебя не будет. Как это случалось со мной, когда я видела россыпи звезд и лун…»
Чтобы тебе было спокойнее, я не скажу, что знаю о тебе все. Ты можешь чуточку хитрить, если хочешь. Ты можешь говорить красивые, одной тебе понятные слова. Я не буду спорить. Твои луны сполна смешались с моими – в них не было болезненных непромежутков. Получилось одно золотое море. И ты стояла на берегу, беленькая, как ангел. И дыхание было легким. И сон был белый. И ты стояла рядом – беленькая, как ангел…»
«Вот оно что, – подумала Влада, выключая бра и плотнее укутываясь в теплый плед. – Значит, она всегда там, с ним… Что ж, пусть будет так…»
А еще она поняла, что болезнь не отступает и не отступит, пока не соединит эти две половинки в одно целое.
За окном уже светало. Влада накрыла голову пледом – она всегда любила спать так – и наконец заснула.
– Кажется, Макс влип в какую-то авантюру! – говорила Владе за два года до событий, о которых идет речь, Жанна. Они сидели на кухне, пили чай и по очереди подходили к плите, чтобы во второй или в десятый раз разогреть ужин для Максима – котлеты с жареной картошкой.
– Ложись спать, – сказала Жанна. – Я дождусь сама. Макс, наверное, не будет ужинать… – И она решительно выключила огонь под сковородой.
Ее немного раздражало, что на кухне их двое. Если бы Влады не было, у нее было бы совсем другое настроение, не такое миролюбивое.
– Эти котлеты уже превратились в угли! – улыбнулась Влада. – Неужели нельзя откуда-нибудь позвонить и предупредить, чтобы мы не волновались!
– А чего тебе волноваться? – хмыкнула Жанна. – Я вообще считаю, что ты должна подумать о своей личной