Внешние слои охраны облучили сомовский челнок полным каскадом спецсредств и пропустили на служебную ВПП. Там Виктор заякорился и прошел еще одну «полосу отчуждения», так и не увидев, впрочем, никого из людей. Затем его встретил улыбающийся лысый толстячок в форме и задал какой-то вопрос. Командор, не сразу поняв смысл вопроса, собрался с мыслями… собрался с мыслями… собрался с мыслями…
…вели куда-то по коридорам…
…необычный рисунок световых панелей…
…колодец?..
…довольно долго…
…сплошной металл…
…выше?..
…над поверхностью или под ней?…
…еще один пост…
–…Как вы себя чувствуете?
Унылый сад. Время заморозков, поздний сезон ветров. Деревья стоят голыми. Низкий дым от костерка ползает по сырой листве. Зябко. Тусклое солнце – вроде белой монеты под быстрым течением реки, края размыты. Небо… как разводы грязи на блестящей металлической плоскости. Узенькие аллеи.
А снаружи – сезон туманов, снежные хлопья, падая, тонут в пуховых перинах…
«Кто бы меня ни тряс… чисто теоретически, источником информации, как добраться до этого садика, я точно не стану».
– Нормально. Спасибо, нормально.
Перед ним стоял седой старик. Невысокий, но, по всему видно, крепкий. Кожа вся в синеватых жилках, кое-где одрябла и висит: с косметическими трансформациями старик явно не перебарщивал. Тонкая линия волевого рта, бескровные губы. Высокий лоб. Глаза… не мог разобрать Сомов, что там за глаза – его собеседник смотрел себе под ноги. В голосе не было ничего старческого: негромкий, приятный, отлично поставленный голос. Слова произносились до неестественности внятно. Иностранец, превосходно изучивший язык, говорил бы именно так.
– Добрый день, Виктор Максимович. Рад встрече с вами.
Официальная улыбка Сомова. Крепкое рукопожатие.
– Нам предстоит, Виктор Максимович, долгий и сложный разговор. Я понимаю, вам хочется поскорее увидеть супругу, встретиться с детьми… Однако же… обстоятельства не располагают. Мне придется поговорить с вами о некоторых приятных вещах и о двух вещах крайне неприятных. Все они будут для вас данностью, все они