Все поворачиваются ко мне. Мастер поднимает руку. У меня подкашиваются колени от страха. Но профессионал во мне сильнее. Это будут мои последние кадры. Вурдалаки идут медленно, словно завязая в паркете. Я фотографирую их пустые глаза, приоткрытые рты, нелепые наряды. Я понимаю, что бежать бессмысленно, и перехватываю Лейку поудобнее, чтобы вмять её в лицо первому, кто ко мне подойдёт. Второй рукой я пытаюсь выудить из сумки объектив, тот что поувесистей. Я не сдамся без боя.
Я отступаю, прицениваясь, кого ударить первым. Но что-то не то. Они смотрят не на меня, а за меня. Краем глаза я замечаю сбоку какое-то движение. Это Михаил машет мне рукой. Он стоит возле портьеры, похожий на портрет на красном фоне, и жестом показывает мне отойти в сторону. Оглядываюсь и вижу за моей спиной чудесное создание – девушку с распущенными чёрными волосами, огромными глазищами, прелестным румянцем, в длинной шёлковой накидке до пола. Эти кровопийцы шли к ней. Зачем им нужен свихнувшийся жёлчный фотограф, если есть такой деликатес?
Михаил машет всё энергичнее, требуя, чтобы я отошёл в сторону и не мешал этому странному шествию. Что я и делаю, но подумываю, а может, отметелить мне этих пижонов, спасти девушку и жениться на ней. Чары моей фантазии убрались восвояси, и я снова вижу бал-маскарад с ряжеными, а не мистерию древних вампиров.
Михаила я потерял из виду уже давно. Я подхожу к журналисту и вздрагиваю от неожиданности, взглянув вблизи на его лицо, отштукатуренное пудрой и косметикой.
– Ты что, тоже вампир? – спрашиваю его.
– Мне предложили присоединиться к празднику. У них профессиональные гримеры. Я решил, а почему бы и нет? Чтобы вжиться в образ, прочувствовать на себе. Возможно, тогда напишу что-нибудь стоящее, а не рядовой набор фразочек.
– А что это за дамочка? – я указываю на девушку, которую уже взяли в круг, и мне уже не видно её, не видно, что с ней делают. Только спины, фалды смокингов, шелестящие юбки и головные уборы окруживших её людей.
– Понятия не имею, – пожимает плечами Михаил.
В этом макияже, с серьгой в ухе и крашеной взбалмошной причёской он точно похож на голубого, ему бы ещё глазки подвести и губки подмалевать.
– Это жертва, – раздаётся голос за спиной.
Мы оглядываемся и видим мужчину лет пятидесяти в стильном сером костюме, разительно отличающегося от этих клоунов.
– В смысле? – я не могу оторвать взгляд от его лица – короткие волосы, узкий подбородок с небольшой эспаньолкой, тонкие аристократичные черты лица. И глаза настолько глубокого чёрного цвета, что создаётся впечатление, что это окна в иные миры. Он бледен, но не присыпан пудрой, а действительно бледен. В руке – бокал с вязким красным напитком, похожим на густой сироп.
– Жертва. Еда. Вы забыли, где вы находитесь?
– То есть, сейчас эти люди будут пить её кровь?
Мужчина улыбнулся.
– Конечно, нет. Это игра. Ритуал, заменяющий