– А вас не встревожило бы то обстоятельство, что Этьен сделался должником Превенкьера?
– Ведь вы прекрасно знаете: он не станет со мной советоваться.
– В этом-то и беда! Он все делает втихомолку. В один прекрасный день и наш завод, и все наше имущество растают, как воск… Когда я думаю о том, мне становится грустно. Какая будущность ожидает нас? Неужели вы считаете Этьена способным, по примеру Превенкьера, покинуть родину, покинуть Европу и отправиться в страну с убийственным климатом поправлять свое разоренное состояние? Нет, Жан, поверьте, он сумел разориться, но не сумеет разбогатеть. Это один из тех людей, которые одарены необъятной способностью ко всему дурному, по не пригодны ни к чему путному.
– Строго же судите вы его, однако!
Молодая женщина гордо подняла голову.
– Если б он не заслуживал такого приговора, разве я охладела бы к нему? Если я полюбила вас, то потому, что он не был достоин моей любви и не сумел ее отстоять. Вы знаете, Жан, что я не была создана для порока, и если не добродетель, то гордость предохранила бы меня от дурного шага, но мой муж неожиданно возвратил мне свободу, приводя ко мне своих любовниц. Я отдала вам свое сердце, но вместе с ним и свою жизнь. А нарушив верность Этьену, который не дорожил ею, я хочу остаться верной вам. Сознайтесь, что я не резонерка, что я далека от требовательности и формализма. Насколько помнится, с тех пор как мы любим друг друга, я в первый раз касаюсь с вами этого предмета, и мы не будем к нему возвращаться более до того дня, когда вам вздумается меня покинуть.
Томье сделал жест, протестуя против этих слов, и нежно придвинулся к Жаклине. Она ласково зажала ему рот своей ладонью.
– Да, я верю, что ты меня любишь; я надеюсь, что ты не хочешь нашего разрыва… Я счастлива тем, что обладаю тобой, потому что ты прелестный и добрый человек. Поэтому запомни хорошенько то, что я говорю в настоящую минуту: не играй неосторожно моим сердцем, которое неспособно утешиться в твоей потере, и если ты заставишь его закрыться для счастья твоей любви, то знай, что оно не откроется больше ни для чего, кроме смерти!
– Сумасшедшая! Не угодно ли вам перестать говорить такие гадкие вещи? Это значит оскорблять жизнь, которая дает нам столько прекрасного.
– Ты меня любишь?
– Без сомнения, однако…
– Скажи только одно: ты меня любишь?
– Да.
Губы Жаклины прильнули к губам, которые произнесли слово, подтвердившее ее счастье.
– А не пора ли вам одеваться? – с улыбкой сказала она, отодвигаясь от молодого человека. – Иначе вы опоздаете!
– Это правда!
Он поклонился ей и, подходя к дверям, куда его сопровождал влюбленный взгляд, заметил на прощанье:
– Мы скоро увидимся!
Глава 4
Госпоже де Ретиф не всегда жилось приятно.