Люся не помнила. Ей казалось, она, Люся, была всегда. Но о Великой войне Люся знала – из легенд, что отражают стены. Сказаниям Подземья не выбраться на поверхность, они не найдут дорогу, затеряются, отразятся многотысячным эхом в бесконечном тоннеле – навсегда, навсегда, навсегда…
Легенда бродит по Подземью и рассказывает сама себя. Рассказанная кем-то, кого уже нет ни на земле, ни под землёй, легенда остаётся и живёт дольше, чем сказитель! Звучит тихо и с каждым годом всё тише, но она звучит – отзвук прошлого, эхо сильных потрясений, что никак не затихнет, звучащий мираж. Немногие способны слышать шелест бродячих легенд. Многие принимают их за свои сны или за шелест летучих мышей. Люся слушает легенды с любопытством, в Подземье не столько важно смотреть и видеть, многого не увидишь, важно слушать, слышать…
Неизменно Люсю влечёт в переулок хармов. Рэд даже говорить об этом не хочет, реагирует как-то странно, и она перестаёт рассказывать. Подвергать себя опасности – Рэд этого не понимает. Люся и сама до конца не понимает, зачем рискует. Чем дольше она гуляет по освещённым человеческим станциям и переходам, чем чаще играет в гляделки с парнями, тем больше её притягивает переулок хармов.
«Пшшшсс… Беззаветно горела деревянная Москва, но бережно хранила Земля золото, расписные иконы, сверкающие каменья и книги, полные мудрости. Хармы знали о людях, но только смеялись – как чужая жадность может навредить им? Прошло время, пришло время – Москва стала каменной, стала пластиковой и вглубь пустила корни свои, глубоко забралась Москва! Хитрые горожане задушили силы Москвы, потоки энергии жизни – реки, загнали в коллекторы. Они подчинили Москву, приручили, задавили последовательной заботой. Главный город хармов разорили они, когда построили своё метро!»
Почему же Люся не ушла в глубины подземелий, а наоборот, сжилась с людьми, стала им помогать? Люся верила в людей, и ей нравились их лица. Хармы ненавидели таких, как Люся, «обслуживающий персонал человеков». Но Люся любила быть среди людей и втайне сама считала себя почти человеком!
Люся не стареет, но убить её можно. Она не боится смерти, ей хочется испытать себя. Хочется жить по-настоящему, когда смерть рядом, как блик, отблеск, напоминание. Хармы питаются энергией – присасываются к жертве длинным чутким хоботом, который ищет, щупает, хочет чужую силу. Когда-нибудь хобот харма присосётся к Люсе, он может съесть её дух, и она развеется во влажной тьме, станет бродячей легендой, станет отражать саму себя от стен… Однажды она проиграет. Только не сегодня.
– Я пришла с миром! – кричит Люся. – Поговорить!
– Ом-ом-ом-ить-ить-ить! –