Дома Ляля прежде всего бежит к зеркалу и каждый раз радуется, что у неё прямые волосы, как у фей в рекламе по телевизору. Вот только чёлку ей мама ровняет, а так бы было почти точь-в-точь. Мама красит волосы. Ляля запомнила разноцветные кудри накануне миллениума – у мамы волосы вьются, а у бабушки, как у крестовок, – серебристо-чёрные, но без рыжины. Нет! Она не похожа ни на бабушку, ни на маму. Это факт. И не стоит додумывать то, чего нет. У мамы и бабушки карие глаза, у Ляли – голубые. Мама вообще круглолицая, мама так отзывается о своём лице: «хлеборезка». На самом деле мама симпатичная, но широколицая. И кость у мамы широкая. Когда у мамы депрессия, она называет себя «гоблин». Но это не так, мама у Ляли очень красивая в своём роде. Мужчины всегда замечают её, и она их. Мама очень внимательная, от неё ничего не утаишь. В этом Ляля похожа на мать – она любит выведывать, подслушивать, докапываться, додумывать. Ляля хитрая, хитрей даже мамы.
Часть первая
Когда Ляли ещё не было
Глава первая
Бабушка Татьяна Михайловна, молодая и увлечённая
Лису гонят лайки зимой по нарыскам, то есть по следам, редко зимой по горячему, когда мелькает ярким пятном лисий хвост. Гоняться за зверем – прерогатива гончих, не лаек. Лиса норится, часто охотники просто сторожат норы, устраивают всё больше засады, а не облавы. Лису не особенно получается привадить, это не кабан.
Все лисы в Пушнорядье теперь дикие, всех можно бить, устраивать гоны, выслеживать. Нет давно в зверосовхозе клеточных лис, которых для ленивых охотников выпускали егеря. Понятно, бракованных выпускали на гон. Шла выбраковка по различным признакам, для безопасности охотничьего хозяйства, выявлялись и больные или агрессивные, которых собратья покусали и шкуру попортили…
Клеточных лис решили ликвидировать в тяжёлые времена, когда зверосовхозу не хватало корма. Товарные лисицы[8] пошли на пушнину, все до одной из шестисот голов. Без ветосмотра и бонитёра[9]. Обычно-то всех подряд не били. Но тут стало нечем кормить, а впроголодь зверя держать нельзя – мех сразу испортится. Три дня недокорма, день голода – и шкурка на стадии отделки начнёт лезть, мех будет не таким блестящим, каким привыкли видеть пушнорядский мех, да и лисы – не норки, они слабеют, злятся, могут начать кусать самих себя, тоже на брак тогда пушнина, а то и сразу на художественные кисти.
В тот тяжёлый год и так непозволительно отложили убой, до декабря[10].
Но хуже всего дело обстояло не с товарным зверохозяйством, а с племенным. Хуже смерти – только ожидание смерти, сказал великий классик. Именно это ждало лучшие экземпляры лис.
В племенном хозяйстве Танечка начинала работать в конце 60-х годов. Первоначально она изучала свойства и причины изменений потускневшего