Эремойль был поражен неуверенным бегающим взглядом лорда Стиамота. За три года войны корональ заметно постарел, но сейчас этот процесс, видимо, резко ускорился – он выглядел съежившимся, бесцветным, хилым: обтянутое сухой серой кожей лицо, тусклые глаза. На вид ему можно было дать и сто лет, однако он был не старше Эремойля – человек средних лет, которому на самом деле было еще далеко до старости. Эремойль помнил тот день, когда Стиамот вступил на трон. Именно тогда Стиамот поклялся положить конец безумиям этой непрекращающейся необъявленной войны с метаморфами, собрать древних аборигенов планеты всех вместе и изгнать их с территорий, освоенных людьми. С тех пор прошло всего лишь тридцать лет, а корональ выглядел так, будто прожил едва ли не столетие. Но ведь все время своего царствования он провел на полях войны, чего не делал еще ни один корональ, властвовавший до него, и, вероятно, не сделает ни один из будущих правителей. Стиамот вел кампании в долине Глэйджа, в жарких южных провинциях, в густых лесах северо-востока, на плодородных равнинах близ залива Стойен, год за годом окружая меняющих форму силами своих двадцати армий и сгоняя их в лагеря. И теперь он почти выполнил свою задачу – на свободе остались только отдельные группы метаморфов в северо-западных провинциях. Долгая борьба близилась к завершению, жестокое бытие в условиях войны уходит в прошлое, и совсем скоро, ласковой весенней порой, короналю предстоит вернуться в Горный замок и наконец насладиться теми радостями, которые дает обладание троном. Пока шла война, Эремойль иногда задавался вопросом, как поступит лорд Стиамот в том случае, если понтифекс умрет и, согласно закону, короналю придется перейти на верховный престол и переселиться в Лабиринт: не решится ли он отказаться от этого и сохранить за собой звание короналя, чтобы иметь возможность оставаться на полях сражений? Но понтифекс, по имевшимся сведениям, пребывал в добром здравии, а перед ним находился лорд Стиамот, казавшийся утомленным маленьким старичком, стоящим на краю могилы. И Эремойля вдруг словно осенило – он понял то, чего не сумел постичь Айбиль Каттикаун: причину стремления лорда Стиамота как можно быстрее полностью завершить войну независимо от того, какую за это придется заплатить цену.
– Кто это там? – спросил корональ. – Финивэйн?
– Эремойль, мой властелин. Командующий отрядами, проводящими поджоги.
– Эремойль. Да. Эремойль. Я вас вспомнил. Ну, садитесь с нами. Мы возносим благодарение Божеству за окончание войны, Эремойль. Эти люди прибыли от моей матери, Хозяйки Острова, охраняющей наши сны, и мы проведем ночь в песнях восхваления и благодарности, поскольку утром огненный круг замкнется. Ну что, Эремойль? Садитесь, пойте с нами. Вы ведь знаете гимны, посвященные Повелительнице Снов, не так ли?
Эремойль слушал слабый надтреснутый голос короналя и чувствовал, что у него подгибаются колени. Этот негромкий, тонкий как нить, сухой звук – все, что осталось от некогда царственного тона верховного правителя. Этот герой, этот