Григорий Константинович отвернулся к окну.
– Ей летом исполнилось девятнадцать лет. Я и помыслить не мог, что у такой юной женщины есть проблемы по части здоровья. Жена всегда была веселой, энергичной, на головную боль не жаловалась. Знаете, она мечтала стать актрисой. Очень наивно говорила: «Гришенька, я снимусь в кино, прославлюсь, получу премию, мы с тобой пойдем по красной дорожке, а вокруг журналисты, фанаты. Нас будут фотографировать, просить у меня автографы. Какое мне надеть платье на церемонию?»
Он открыл резную коробку, стоящую на столе, вынул сигарету, но не закурил, а стал крошить табак.
– Я понимал, что таланта у нее нет, внушал ей: «Надо поступать в институт, лучше тебе учиться на журналистку». Кстати, патологоанатом объяснил: «К сожалению, вашей жене операцию нельзя было сделать – сосуд так расположен, что к нему практически нет доступа. Она была обречена».
Морозов махнул рукой.
Дверь кабинета приоткрылась, появилась горничная.
– Простите за беспокойство, Григорий Константинович, там пришли люди из похоронного бюро.
Я быстро встала.
– Если понадоблюсь, звоните в любое время.
– Спасибо, – кивнул Морозов. – Извините, не пойду вас провожать.
Мы с домработницей вышли в коридор, и тут у меня в животе стихийно началась революция. Похоже, йогурт, выпитый чуть более часа назад, на самом деле оказался несвежим.
– Простите, где у вас туалет для гостей? – обратилась я к девушке.
– На первом этаже, – любезно ответила та. – Пойдемте, покажу.
Дом Морозова планировал архитектор, любящий коридоры. Мы спустились вниз и пошагали по бесконечным извилистым галереям и очутились перед большой двустворчатой дверью, украшенной резными львиными головами. Я решила, что наконец-то оказалась у сортира, и обрадовалась. Ан нет! Сопровождающая девица с явным усилием распахнула дверь, мы оказались в прихожей, по диагонали пересекли ее и уткнулись в такие же массивные врата с резьбой. Девушка с трудом открыла их, и я мысленно воскликнула: «Опять коридор! Не дотерплю до сортира!»
Йогурт в моем животе вел себя отвратительно. Если вначале он просто устроил танцы, то сейчас решил повеселиться по полной программе и принялся зажигать петарды. А горничная все шла и шла. Когда она наконец-то остановилась около створки, украшенной изображением писающего мальчика, я с такой силой рванула ручку, что едва не оторвала ее. Никогда не думала, что вид унитаза может привести меня в состояние эйфории. Боже, добралась! Больше никогда не стану пить йогурт по утрам. И по вечерам тоже. Все, это не мой продукт. Хорошо, что я нахожусь в доме Морозова. А если вот так же приспичит в дороге, в многокилометровом заторе на МКАД, что тогда? Между прочим, почему никто не додумался запустить по кольцевой магистрали передвижные туалеты? Хотя они ведь тоже застрянут в пробке… Погодите, можно же использовать