Стрельбу мы можем вести как из центрального поста, так и торпедного отсека, автоматически, с компьютерной обработкой стрельбовых данных, или вручную.
«Анабарой» приказано стрелять из отсека вручную – так надежнее.
На полсотой секунде из центрального поста следует команда, – торпедный аппарат, товсь!
И вслед за ней, почти без перерыва, – торпедный аппарат, пли!
Застывший у пульта Ксенженко плавно тянет на себя хромированную рукоять на стрельбовом щитке.
–Есть, пли!
Глухой рев врывающегося в аппарат сжатого до четырехсот атмосфер воздуха, мягкий толчок в корпус субмарины и «Анабара» уносится к своей первой цели.
Доклад в центральный пост, – Торпеда вышла, боевой клапан на месте!
Переключаемся на рубку акустиков, которые также подтверждают выход изделия, но констатируют отсутствие шума его винтов…
Мы понимаем, что это может означать и холодеем от мрачного предчувствия – торпеда не запустилась и ушла из аппарата «холодной». Через несколько минут она всплывет на поверхность без хода и торпедоловом будет отбуксировала на базу.
Там установят причину случившегося и если виноваты мы, командир попросту поотрывает нам головы и будет прав. Такая стрельба позор на весь Флот.
Если что-то напортачила береговая торпедная служба, перестреляемся вновь. В любом случае перспективы хреновые и крупный разнос неизбежен.
Мыльникова вызывают в центральный пост, откуда он возвращается встрепанный и сразу же начинает орать, что мы не торпедисты и в гробу он видел такую команду, место которой на бербазе.
Стоим, понурив головы, молчим.
Накричавшись, Сергей Ильич, добрейшей души, кстати, человек, успокаивается и косясь на меня, приказывает, – Варенья!
Мы знаем маленькую слабость нашего «бычка» – после стресса его неудержимо тянет на сладкое, а после этого – на философию. Так происходит и сейчас.
Опорожнив выданную ему небольшую банку виноградного варенья, Мыльников сообщает, что командующий со страшной силой разнес командира, тот – его, а он, как положено, нас. И что на этом, со времен Петра Великого, держится Флот. Пока будут «драть», даже без вины, он будет только крепчать. Стоит же нас «попустить», мы будем топить не только ценные торпеды, но и сами утопнем.
– Так какой же вывод? – заключает свои сентенции Сергей Ильич, обращаясь к нам.
Набычившись, громадный Ксенженко мрачно изрекает.
– А нам, румынам, один хрен, что самогон, что пулемет, одинаково с ног налит.
Достойный ответ,– ухмыляется старший лейтенант.
«Румынами» на Флоте почему – то издавна называют торпедистов, почему – мы не знаем.
– Ну а сейчас привести аппарат в исходное и готовиться к всплытию, искать торпеду. Не найдем, точно будет нам пулемет.
В словах «бычка» глубокий смысл. Если «Анабару» с отливом унесет в океан – голов