Любоваться, как усатый подергивается на обломках стола, а из его горла вырывается отвратительное бульканье, у меня нет времени. Этот мне больше не соперник, но сзади еще один.
Нельзя забывать о тех, кто за спиной. Это одна из основ выживания. Нельзя увлекаться. Нельзя почивать на лаврах.
Я оборачиваюсь и вижу в коридорчике быка. Он поднялся, покачивается, но готов к схватке. И он не собирается вступать со мной в рукопашный бой.
В его руке пистолет – кажется, «вальтер Р1».
Я падаю на колено и кладу ладонь на выпавший из рук усатого пистолет с глушителем.
Даже не подняв оружие, из нижнего положения, нажимаю на спусковой крючок.
Пуля впивается в ступню противника, и он тоже припадает на колено.
Но опять направляет ствол на меня.
Подхватываю пистолет. Еще раз жму на спусковой крючок.
Хлоп – и у быка появилась новая дырка промеж глаз.
Семимиллиметровая пуля – она мелкая, но крепкая и острая. И нет человеческого черепа, который она не возьмет.
Я перевел дыхание и обессиленно уселся на пол, прислонившись к стене с грязными желтыми обоями.
Несколько глубоких вдохов и выдохов. Унять головокружение, чуток приглушить рвущееся из груди сердце.
Хорош! Хватит рассиживаться!
Встаю, все еще сжимая пистолет. Усатый еще подергивается – но не жилец. Еще когда костяшки моих пальцев вошли в соприкосновение с его шеей, я знал, что он уже труп.
Я прислушиваюсь.
Из большой комнаты доносится какое-то постанывание и сопение. Там еще кто-то есть. Но я почему-то на сто процентов уверен, что он не представляет опасности.
Хотя береженого бог бережет.
Я пробираюсь по стеночке. Из небольшой квадратной прихожей идут две двери в комнаты. Дверь в спальню выбита тушей быка. За ней никого.
В столовую дверь закрыта. Отступаю, едва не спотыкаюсь о тело бугая. Подаюсь вперед и бью ногой – дверь распахивается.
Держа ствол перед собой, врываюсь внутрь. Пригибаюсь и ухожу влево, готовый в любой момент нажать на спусковой крючок.
Как я и ожидал, старания мои оказались тщетны. В двадцатиметровой комнате, обставленной в традиционном советском стиле – стенка из ДСП, диван и несколько стульев – никакой опасности нет.
Зато там есть Архимед. Вот он, в углу, рядом с опрокинутым на пол ящиком древнего телевизора «Сони-тринитрон». Привязан к стулу тонкими нейлоновыми веревками – порвать их невозможно, а при неловком движении они больно впиваются в кожу.
Мой друг живой!.. Но уже не жилец.
Рот его заклеен скотчем. На лице – кровавая полоса. Мочка уха отсечена.
Но это полбеды.
Живот – сплошное красное пятно. На полу нож с длинным выкидным лезвием. Никаких сомнений – мой приход прервал кровавую расправу.
Архимед дернулся. Приоткрыл глаза. Уставился на меня.
Я, насколько мог аккуратно, отклеил от его губ скотч.
– Ты… Чак. Ты… Я знал… Поздно…
– Ничего