Потом на этих же велосипедах отправлялись в глиняный карьер, на солёное озеро. Некоторые умудрялись разогнаться с длинного трамплина и прямо на велосипеде прыгать в воду. Главное – вовремя слететь с седла, а то можно было отбить всё что угодно, вплоть до желания ездить на этом самом велосипеде. После прыжка специально приготовленной верёвкой со стальным крюком толпой вытаскивали утопленный байсикл – потому что цены ему не было.
Кстати, без конфет на это озеро лучше было не приезжать. Вода была настолько горькой, что глотку просто разъедало. Слопал конфету – хорошо. А иначе смерть от жажды и тошноты.
Как образовалось солёное озеро – не знаю. Скорее всего, выкопали котлован, а вода из-под земли его и заполнила. Причём самое интересное, что в нём водились окуни. Их можно было разглядеть и с берега, и под водой. Если открыть глаза. А глаза открывали, не боясь, что соль разъест их. Любопытство брало верх.
На вершине глиняного карьера были рельсы узкоколейной железнодорожной ветки. В то время на ней ещё громоздились маленькие тепловозики, потому что их не смогли столкнуть с колеи, как это сделали с вагонетками, которые валялись у подножия глиняного холма.
Тут же, в карьере, в отвесных глиняных толщах были выкопаны многометровые норы, в которых можно было передвигаться только на четвереньках. Трудолюбивые дети выкапывали их не один год. Об опасности быть заживо погребённым под рухнувшими сводами глиняных штолен никто, наверное, не думал. Даже не припоминается таких случаев. Видимо, мы были везучими.
Можно до бесконечности сжимать время. Но сжимать нужно нежно, опасливо поглядывая по сторонам. Сколько было тех, кто проделывал это без опаски, ничего не боясь. Наоборот. Бесстрашно кидался в омут и навсегда оставался в прошлом.
Может быть, поэтому ты всегда с опасливым любопытством относился ко всякого рода биографическим телепередачам, понимая, что на твоих глазах человек творит свою собственную мифологию, не осмеливаясь выносить сор из избы, поверяя зрителям лишь удобную для себя часть прошлого. К тому же приправленного изрядной долей неправды.
С биографическими книгами – сложнее. Во-первых, любое чтение предполагает труд. Труд, к которому надо приучать. Когда любовью, а когда и кнутом, поскольку цивилизация, всё прочнее проникающая в нашу жизнь, развращает неокрепшие умы кажущейся лёгкостью жизни. Так вот, чтение, как и любой труд, нужно уважать, вне зависимости от того, какую книгу ты читаешь.
Во-вторых, сакраментальная фраза «а вот мы в вашем возрасте», заставлявшая в наше время корчить гримасу сомнения внутри себя (потому что за проявление неуважения к старшим в наше время, уж простите, можно было «выхватить леща»), на новые поколения не оказывает никакого иного воздействия, кроме