Минут десять прошли в напряженном ожидании. Джон пытался что-то рассказывать о состоянии дел на бирже. А Анна-Мария принялась уговаривать родителей попробовать веганскую еду, уверяя, что она им непременно понравится. «Не понравится», – отвечал Джон. «Откуда ты знаешь, что не понравится, если ты не пробовал? Это такая тонкая вещь…» – «И дорогая», – как всегда, вставляла Мэгги.
Но потом настал момент, когда делать вид, что ничего особенного не происходит, дальше стало невозможно. Джон выразительно посмотрел на часы, а потом – в потолок, а Мэгги открыла было рот, чтобы сказать: «Well…»
Но тут… Тут события приняли совершенно неожиданный поворот. Сверху раздался какой-то непонятный грохот, хлопнула дверь, и по лестнице с диким криком скатился мистер Беник. Он вбежал в столовую, размахивая порванным портфелем.
– Как же такое получилось, а? – укоризненно голосил он. – Что это вы мне неправду-то сказали, а? Оказывается, портфель мой, он вот он где, ни на каком не на «Нью Кроссе»… Дома, оказывается, валяется… Порванный, со сломанным замком. Почему же вы с ним так обошлись? А еще англичане…
– Мы… я… Саша… – нестройными голосами заверещали растерявшиеся хозяева.
– Да вы даже не представляете, что значит для меня этот портфель! Если хотите знать, это подарок моего покойного брата.
– Но позвольте! – нашелся наконец Джон. – Как вы его обнаружили? Вы что же, вошли в одну из спален наверху и устроили там обыск?
– А вы знаете, как умирал мой брат? В каких муках? Вот вы, госпожа Тутов, вы, например, что знаете об этом?
– Но…
– Никаких «но»! Посмотрите сами, что ваш Александр наделал!
И Беник выставил перед собой на всеобщее обозрение испорченный Сашком портфель.
– Каково, а? Сначала перепутал наши брифкейсы, потом вскочил в поезд как угорелый и даже не обернулся. Что, притихли, узнаете своего Сашеньку? То-то! Чувствуете, что я правду говорю? А вы, вы меня обмануть пытались… Из-за какого-то жалкого портфельчика… Вы вот тут лососем балуетесь, этим вот просом всяким (Беник покосился на куинэа)… Бесчувственные, бессовестные люди!
Картинно потрясая растерзанным портфелем, мистер Беник фактически пропел последние слова, закончив их где-то на верхнем «ля». Семейство ошеломленно молчало.
– В общем, так, – каким-то другим, неожиданно хриплым голосом сказал гость. – Портфель этот теперь толком не починишь. Кое-как залатать, конечно, можно, фунтов за сорок-пятьдесят, но красиво все равно не получится. Так что я вот что предлагаю: я забираю оба. Одним пользоваться буду, на работу с ним ходить, а другой куда-нибудь поставлю (Беник осмотрелся вокруг), да вот хоть на каминную доску, да… и буду брата вспоминать.
– Но постойте, это несправедливо! – опомнилась вдруг Анна-Мария.
– А хватать чужие вещи – это справедливо? А рвать подарки покойного