– Так холодно же, товарищ старший сержант! – сверкнув золотой фиксой, улыбается в ответ боец.
– Но ты же северный человек, Мазаев!
– Так северный человек, это не тот, кто холода не боится, а тот, кто тепло любит, – отважно парирует боец.
Все смеются… Мазаев всегда найдет, что ответить. Кличка у него – Зона. Золотой фиксой своей, манерой говорить, жестами и повадками он напоминает бывалого «зека». Хотя на самом деле биография безупречна.
Строевым шагом, с песней, учебная рота отправляется на завтрак. Урманов усиленно машет руками, чтобы согреться. Идти в столовую всегда холоднее, чем обратно. Горячая еда греет изнутри.
В столовую подразделения части ходят строго по очереди. У каждой роты – свое время. Иногда оно меняется… Сегодня, курсанты завтракают после автороты.
На входе Урманов сталкивается со своим знакомым – Чижовым. Тем самым, с которым общался на КПП в день приезда. Тот быстро, чтобы никто не видел, сует ему в руку целую горсть кускового сахара. Урманов мгновенно прячет подарок в карман… Самому-то Чижову ничего за это не будет. Он уже на втором году службы, «дедушка», кто ему чего скажет… А вот курсанту могут и наряд вне очереди впаять. Молодой еще вольничать. Первые полгода вообще жизнь в армии строго по уставу. А уж в учебной роте – и подавно… Но вроде никто из сержантов ничего не заметил. Пронесло.
С Чижовым Урманов успел перекинуться только парой слов. Неожиданный подарок обрадовал. Сладкого в армии всегда не хватает, особенно первое время. А тут – целая горсть рафинада… Но больше всего тронул Урманова поступок этого в общем-то малознакомого человека. Как-то тепло стало вдруг на душе.
«Ай, да Чижов! Вот спасибо тебе, дружище!»
Гуссейнов, дождавшись, когда все отделения выстроятся по обеим сторонам своих столов, дал команду садиться.
Курсанты опустились на длинные деревянные скамьи. На краю каждого стола был поднос с железными кружками, чайник и кастрюля с половником. В хлебницах лежал нарезанный толстыми ломтями хлеб. По центру – тарелка с желто-белыми кружочками сливочного масла, из расчета по одному на каждого.
Урманов пододвинул к себе чистую миску и ложку. Справа от него сидел Гвоздев, слева – Кольцов.
На завтрак была рисовая каша, сваренная на молоке. Дежурный по столу курсант Панчук ловко орудовал половником, раскладывая по мискам горячее, дымящееся варево.
Обжигаясь, Урманов торопливо принялся за еду. Остальные тоже не отставали… Время на завтрак было не лимитировано. По неписаному закону прием пищи прекращался после того, как старший сержант Гуссейнов вставал из-за стола. Иногда он мог позволить себе посидеть подольше, а иногда у него совсем не было аппетита. В этом случае, если ты не очень расторопен, можно было уйти, не доев свою порцию. Брать с собой что-либо со стола строго запрещалось. Однажды курсант Нечаев спрятал в кармане кусок хлеба. За это ему зашили карман вместе с куском внутри. Хлеб высох, раскрошился, а он все так и таскал его с собой. Долго, недели две… Зато не