– Не боись, – ухмыльнулся в усы Леха и почесал бороду на счастье, – где наша не пропадала. Вы, трое с луками, за мной.
Хлопнув друга по плечу, Федор увел остальных в чащу. Этот влажный лес, хоть и был похож на джунгли, но выглядел каким-то ухоженным и прореженным. Он даже мог бежать по этому лесу, почти не останавливаясь. В общем, не чета той буйной растительности, сквозь которую им приходилось продираться по дороге сюда от самого берега океана. Спустя пятнадцать минут такого бега они удалились на достаточное расстояние от берега, чтобы не слышать, как Ларин с лучниками встретил преследователей. Но не это беспокоило Федора, державшего курс на невидимые сейчас скалы. Где-то рядом находился авангард воинов ягуара и они вот-вот должны были встретиться. Федор почти не допускал возможности, что они бросились вдоль берега, – если так, то Лехе и его отряду конец.
«Скорее всего, – думал Чайка, переходя на шаг и все пристальнее вглядываясь в поросшие лесом холмы, – они пошли наперерез нам и продвигаются либо рядом, либо сзади. Хотя, местность они должны знать отлично, так что могли и обогнать».
Словно в ответ на его слова, стоило им выйти на небольшую каменистую поляну, как из леса прилетело раскрашенное копье, перевязанное у наконечника пестрыми лентами. Пробив панцирь воину, шагавшему чуть впереди Федора, оно свалило его за мгновение. Боец рухнул замертво, прямо под ноги Чайке, выронив клинок. Финикийцы едва успели опомниться, как на них с криками бросились размалеванные воины, и завязалась жестокая драка. Но, в этом бою посланцы далекого Карфагена проявили себя отлично.
Уворачиваясь от копий, которыми было не очень удобно размахивать среди деревьев, они яростно рубили противника мечами и фалькатами, порой отсекая целые конечности. На глазах Федора двое карфагенян легко пронзили своих соперников, не имевших на теле почти никаких доспехов, а затем зарубили еще по одному. Сражаясь сразу с двумя, Чайка успел заметить, что воинов ягуара было не слишком много, и они пока не окружены, а лишь атакованы с одной стороны. Увернувшись от копья, вонзившегося в ствол черного дерева, Чайка, не тратя время даром, не стал рубить копье, а вместо этого отсек нападавшему кисть. С диким криком индеец, все тело и лицо которого покрывали татуировки, обливаясь кровью, исчез в лесу. А второй в ярости метнул в Чайку свое копье, но промахнулся, лишь оцарапав нагрудник сбоку.
– Осторожнее, друг, – усмехнулся Федор, видя, что силы противника таят на глазах, и отряд преследователей оказался не таким уж большим, – так и поранить можно.
Воин проревел что-то нечленораздельное, и сорвал с пояса свой меч, в котором Чайка узнал уже знакомое по пещерным коридорам оружие, – плоскую деревянную дубину, в которую с двух сторон были вставлены отточенные каменные пластины. Только у этого «меча» пластина выглядела не сплошно, а имела насечки через равные промежутки, что делало ее немного похожей