Монстры «Последнего рая». Ричард Маккенрой

и вдруг заплакал, чего никогда не делал при жизни. Стэн тоже заплакал и обнял его. А отец стал говорит ему что-то, что именно – разобрать было трудно. Кажется, отец говорил, что не хотел умирать, что собирается к нему, Стэну, в гости… К нему в гости? Почему отец к нему, а не он к отцу? А еще он сказал Стэну, что после умирания никаких тоннелей нет и нет никакого света в их конце. Вообще ничего такого, что болтают якобы вернувшиеся обратно. А есть только отвратительный запах гари и еще ужасная обида. И еще отец сказал, что он не может с ним долго говорить, что это его первые и последние слезы и слова тоже последние. И тут отец произнес фразу, которую Стэн ясно услышал и запомнил:

      – Живи, сынок, пока есть возможность, живи изо всех сил, потому что нас здесь совсем не ждут.

      Всё. Внезапно отец исчез, а Стэн выполз из дремы и очнулся опять.

      И тут прямо перед ним, в шагах семи-восьми привстал один из преследователей и взметнул по направлению к нему плазмострел. Но выплеска плазменного импульса не последовало, наверное, у целившегося в него что-то заклинило. Человек еще больше привстал, что-то со злобой выкрикнул. И зачем привстал, сам, наверное, не понял. Прямо под пули. Под его, Стэна, пули, вырвавшиеся из старушки «Беретты» 8000 Пума Джи Инокс, калибр 9,0 мм, с коротким ходом сцепленных ствола и затвора двойного действия и поворотным, плюющимся сейчас стремительными кусками смерти стволом, благо что трехточечный светящийся прицел позволил ему, Стэну, и на этот раз не промахнуться, не потратив последние считанные патроны зря.

      Тот, в кого он выстрелил дважды, упал.

      «Что ж, – усмехнулся он про себя. – Видно не одному мне тут под этим проклятым ветром помирать».

      Впрочем, особенно ему радоваться не приходилось: кто их считал, тех, кто ползал сейчас вокруг него с одной-единственной целью: взять его живым или мертвым, но лучше, конечно же, живым, ибо так он, Стэн Вудворт Джеккис, Нобелевский лауреат и полный придурок, куда как дороже стоил.

      Внезапно справа появилась другая фигура и тоже прицелилась в него, но он опередил гада и выстрелил в него первым – раз, другой и сразу же третий. Тот крикнул что-то и тоже упал. Порыв ветра обжег в очередной раз Стэну лицо, бросив в него пронзительно больно уколовшие его не то кусочки промерзлой земли, не то камешки. Стэн вцепился в рукоятку пистолета и стал держать его прямо перед собой на тот случай, что покажется кто-то еще.

      Но никого больше не было. Впрочем, обольщаться и успокаивать себя было нельзя: все они, конечно же, где-то тут, рядом, куда ж им деваться от такого лакомого куска. Он, правда, не очень понял что они там затеяли, потому как прекратили стрелять в его строну. Знают, сволочи, что он один и что патронов у него, конечно же, мало и на всех их никак не хватит.

      Не успел он так подумать, как с их стороны снова началась пальба. Пули взвизгнули гадким визгом где-то прямо над ним. Он прижался что есть силы к земле, уткнувшись в нее уже не чувствующим никакого холода и боли лицом. И лежал так некоторое время без движения.