Оскорбленная соседка бросилась в бой, но схватка не состоялась, потому что бабушка двойняшек мирно улеглась на землю и по привычке закрыла лицо руками.
– Стойте, – вмешалась Дуся. – Вы детей разбудите.
– Да ты вообще молчи, дылда! – взъярилась соседка, которая требовала сатисфакции, и переключилась на Ваховскую. – Ты вообще кто? Я сейчас в милицию позвоню!
– Правильно, – донеслось снизу: пьянчужка не переставала участвовать в процессе.
– Вы меня неверно поняли… – в который раз пыталась объяснить Дуся свое присутствие рядом с коляской.
– Ри-и-имка! – заорала ревнительница порядка и стукнула по стеклу.
Стекло звякнуло – Селеверова нехотя высунулась на улицу:
– Чего разорались?!
– Ты дрыхнешь, что ли? – почти миролюбиво поинтересовалась соседка.
– Ну-у-у… – Римка не тратила время на объяснения.
– Не нукай, я тебя возить не нанималась, – соседка за словом в карман не лезла. – Ты когда в последний раз своих детей видела?
– Вон одна, – Римка ткнула пальцем в Дусю. – Вон другая, – ткнула в коляску.
– Ты чо? – подняла брови соседка. – Самая богатая? Няньку наняла? Умаялась, что ли?
– Это не нянька…
– А кто это?
– А тебе какое дело? – Селеверова перелезла через подоконник и спрыгнула в лопухи.
– Вы понимаете… – в который раз встряла в разговор Дуся.
– Ты помолчи давай, – оборвала ее Римка, подошла к соседке и, сверкнув глазами, прямо спросила: – Тебе делать нечего?.
– Мне-то есть чего!
– Вот иди и делай тогда свое дело. А ко мне не лезь! Поняла?
Соседке не хотелось сдаваться:
– Мужа своего учи, лахудра!
– Что вы! Женщины… – вновь попыталась вернуться к своей миротворческой миссии Дуся.
– Закрой рот! – одновременно заорали на нее все, и Ваховская выложила ребенка в коляску.
Римка прищурилась и тихо проговорила:
– Ты моего мужа не трогай. За своим следи. А то не уследишь: очень много разговариваешь. Как бы к молчаливой не ушел!
– Это к тебе, что ли? – скривилась соседка.
– Ну почему ко мне? – ехидно заулыбалась Селеверова. – Если бы ко мне, то понятно – молодая, красивая. А то ведь к Нюрке. Такая же, как ты, только разведенная, а потому покла-а-адистая, сговорчивая, безотказная.
Соседка залилась краской, но промолчала. С ненавистью разыскала в толпе ту самую Нюрку, пожимавшую плечами, задрала голову вверх и еле слышно проговорила:
– Да чтоб ты сдохла!
– Не дождешься! – пообещала ей Римка и покатила коляску вдоль барака, прямо по траве.
– Мать свою прибери! – закричала ей вслед соседка.
– Тебе надо, ты и прибери! – буркнула себе под нос Селеверова и обогнула барак, даже не вспомнив о той, которая битых два часа несла вахту около ее девочек.
И не она одна: весь двор благополучно забыл, по какому