По коридору дальше находилась спальня. Наша спальня. Разглядывая огромную кровать, то ли старинную, то ли специально сделанную «под старину» – высокую, с металлическим каркасом, декорированным завитушками и лепестками, я испытала некоторое беспокойство и волнение, думая о предстоящей ночи. Хоть мы с Антонио были мужем и женой уже не только по документам, от последней (и второй по счету) нашей «супружеской» ночи до предстоящей пролегла пропасть в два месяца и почти в четыре тысячи километров. Километры между нашими странами. Два месяца, которые мы жили врозь, каждый в своей стране, ожидая, когда будут готовы мои бумаги на выезд.
– Это наш… – Антонио пощелкал пальцами, вспоминая слово и, не вспомнив его, произнес на испанском: – Наш дормиторио.
– Наша спальня, – поправила я его.
– Да, да! Спал-лня, – букву «л» он произносил без смягчения, но как-то по-особому раскатывая ее на языке, будто ириску. – А теперь идем в твой комната.
Моя комната находилась примерно «на границе» двух половин этажа, и к ней вели два коридорчика: от старой лестницы, по которому мы уже прошли из салона, и от второй, еще пока не показанной мне. Комната оказалась небольшой, метров девять, из мебели в ней были небольшой диванчик, шкаф для одежды с ящиками и трюмо. Но что больше всего понравилось мне, так это персональная ванная комната, смежная с комнатой, отделанная светло-салатовым кафелем, с зеркалом и стеклянными полочками для моих косметических принадлежностей. Отдельная ванная – пик вожделения.
– Миленько, – одобрила я и оглянулась на нетерпеливо ожидавшего моей реакции мужа. – Мне нравится.
Антонио молча кивнул, но было заметно, что очень обрадован тем, что угодил мне.
На второй половине этажа вдоль второго коридорчика, ведущего через салон уже к отремонтированной лестнице, располагались три гостевые комнаты. Стандартные, похожие на гостиничные номера, с минимумом мебели, с примыкающими к ним ванными комнатами. Абсолютно современные комнаты с новыми тонкими обычными крашеными стенами. Видимо, раньше здесь было одно цельное помещение, которое при реставрации разбили на небольшие гостевые комнаты.
– Тебе нравится дом? – спросил меня муж по-русски.
Но не успела я ответить, как в дверь постучали. В комнату вошла некрасивая женщина: возраст ее было сложно определить. Она была одета в широкую футболку и мешковатые джинсы, которые обтягивали полные короткие ноги и проигрышно подчеркивали низкий огромный зад. Черные волосы женщины были туго стянуты на затылке в скучный узел, открывая скуластое смуглое лицо третьеплановой героини латиноамериканских сериалов. Цепко скользнув по мне колючим взглядом угольно-черных глаз, она словно нехотя разомкнула тонкие и высушенные солнцем губы:
– Ола.
– Ола, –