Вонзились ледяными гарпунами, пробивая мою защиту, пуская во мне корни, наполняя самыми странными желаниями и эмоциями, – но я еще успевал выкорчевывать их прежде, чем они разрастались.
Мириады мелких шлепков отвлекали – и все-таки я замечал, когда из-за этой завесы Диана обрушивала настоящие удары.
Минуту или две – время становится другим в такие моменты – мы боролись, затем она отступила.
– Теперь вы довольны? – спросила Диана.
Я не спешил с ответом. Я отбил ее атаку, да…
И все-таки меня не покидало ощущение, что это не тот финт. Вроде бы, и то же самое, что я помнил… и совсем не то! Но вот в чем именно различие…
– Н-не знаю, Диана… В ту ночь, когда…
– Не надо! – оборвала она, поморщившись. – Я прекрасно помню ту ночь.
– Когда я потом к вам вернулся, уже один. Тогда вы делали то же самое… но иначе.
– Разумеется, иначе. После сотрясения мозга все делаешь иначе. По меньшей мере, медленнее.
– Медленнее, – согласился я. – Только сама атака была… чуть другой. Опаснее.
Диана терпеливо улыбнулась.
– Разве?
– Да.
Ее улыбка стала снисходительной.
– Чем же она была иной?
– Если бы я помнил точно, чем, я бы сразу и сказал – чем!
Диана только вздохнула и покачала головой.
Но я своим ощущения верю больше, чем ее словам.
– И все-таки финт был другим. Я прекрасно это помню. Сотрясение мозга было у вас, а не у меня.
– Влад… В ту ночь не только я была напугана. А у страха, как известно, глаза велики.
– Когда я спустился к вам в подвал второй раз, я уже не был напуган.
– Ах, прощу прощения, – она снова улыбнулась, снисходительно, будто играла веревочкой с неуклюжим щенком. – Я говорила не столько о страхе, сколько об испуге при встрече с непривычным. В ту ночь вы впервые отведали моего обращения. А все новое сперва, пока не разберешься и не обвыкнешься, кажется сложнее, чем есть на самом деле. Теперь же, когда вы выучили мою манеру, все кажется вам проще.
Кажется…
Мне кажется, что чего-то ты не договариваешь…
А, к черту все это! Что толку от этих занятий, если я не отыщу способ найти ту чертову суку? Способ найти ее незаметно.
Нельзя ее всполошить. А сейчас она настороже. Она ждет меня. Не просто так она выставила слуг в Смоленске, ох, не просто так… Ее пурпурные и так-то ребята не промах, а сейчас внимательны вдвойне. Пытаться следить за ними, чтобы выйти на их гнездо – самоубийство. Если уж Гош не смог…
Впрочем, одна ниточка еще остается. В том морге у них было что-то серьезное. Три жабы сразу.
Одну я убил, но две молоденькие остались. И обе – с явными следами хозяйки. Из того же гнезда, что и пурпурные. Там и чертова сука, что оплела их всех невидимой паутиной…
Молоденьких жаб охраняют, но всего двое пурпурных. А сами жабки… даром паучих залезать в чужие головы они не обладают,