– Гелий Петрович, – перебил председательствующего Лев Иммануилович. – Прежде всего следует определить, насколько серьезно наше положение.
Собравшиеся одобрительно загудели и закивали лысыми головами.
– В таком случае я передаю слово нашим гостям, – широким взмахом руки Гелий Петрович обозначил присутствие Сергея и Володи. – Они лучше любого из нас знают, что же произошло.
– Собственно, – поднялся со своего места Володя, – мы ничего не знаем. Кроме того, что невесть откуда взявшийся грязевой поток перерезал ведущую в город дорогу. Ширина потока более десяти метров. Глубина… Точно сказать не могу, но автобус в нем утонул. К тому же грязь горячая.
– Думаю, я могу внести некоторую ясность в этот вопрос, – поднял руку пожилой мужчина в очках с толстыми линзами. – Поперекин Семен Семенович, – представился он тем, кто его не знал. – Пенсионер. Прежде преподавал природоведение в начальной школе. Увлекаюсь краеведением. Когда сегодня утром Гелий Петрович поставил меня в известность о том, что произошло, я покопался в своих архивах и вот что обнаружил. – Семен Семенович достал из кармана домашней курточки несколько сложенных вдвое машинописных листов, слегка пожелтевших и обтрепанных по краям. – Это документы из городского архива, которые после известных событий одна тысяча девятьсот девяносто первого года, заодно с документами городской партийной организации, были выброшены на помойку, откуда я их и извлек…
– Каких событий? – переспросил старичок с удивленным лицом и легким белым пушком на лысой голове.
Старичок сидел на стуле, широко разведя в стороны колени и водрузив скошенный, безвольный подбородок на рукоятку трости, которую он держал перед собой.
– Ох, да успокойтесь вы, Соломон Юрьевич, – махнул на него рукой Гелий Петрович. – Мы не о том сейчас говорим.
– А я хочу знать! – Соломон Юрьевич стукнул тростью о пол. Не очень сильно, но убедительно. – О каких именно событиях идет речь!
Гелий Петрович тяжело вздохнул и, посмотрев на остальных собравшихся, беспомощно развел руками.
Виктор Николаевич, приподнявшись со своего места, сделал успокаивающий жест рукой:
– Соломон, ты помнишь, в Москве на Лубянской площади, прямо перед главным зданием КГБ, стоял огромный памятник Дзержинскому работы Льва Кербеля?
– Не надо держать меня за склеротика, Витя! – недовольно сдвинул брови Соломон Юрьевич. – Я все прекрасно помню!
– А помнишь Феликса, что стоял у нас на площади Свободы? – задал новый вопрос Виктор Николаевич.
– Еще бы я его не помнил! – топнул ногой в мягком войлочном тапке Соломон Юрьевич.
– Тогда ты должен помнить и о том, что оба этих памятника снесли. Сначала в Москве, затем и у нас.
– Да? – Соломон Юрьевич озадаченно поднял левую бровь. – Ты серьезно это, Витя?
– Да куда уж серьезнее, – усмехнулся