Если не считать маленькой деревушки, где жили торговцы и крестьяне, от этого места до людского жилья было далеко, около лагеря с одной стороны на склонах гор повыше росли густые леса, а с другой стороны раскинулись пригодные для пастбищ луга. В долине текла речушка, текла в самой низине, и поэтому не просыхала даже летом, и солдаты всегда могли набрать воды.
Конрад не сводил глаз с точки вдали, куда уходила дорога и в которой только что пропал отец. Поутру он помог ему надеть поверх белой туники тяжелую кольчугу, на груди которой красовался красный крест. Рассвело совсем недавно, но солнце уже припекало, поэтому Конрад положил шлем в тень, чтоб был попрохладнее, когда отец станет надевать его. Перед тем, как вскочить в седло последним прикосновением Рабель взъерошил сыну волосы, а Конрад подал ему хоругвь и шлем. Последний взгляд, и вперед, фигура отца затерялась в гуще солдат, которые двинулись к открытому полю неподалеку от лагеря; там Георгий Маниак воззвал к своему воинству. Конрад взобрался на скамеечку, с которой только что сошел благословлявший солдат монах, и в море голов в долине попытался разглядеть Рабеля. Скоро он различил Рауля, голова и плечи которого возвышались над толпой, и подумал, что отец, должно быть, с ним, рядом.
Все знали, что сражение будет решающим во всем сицилийском походе, и все же в тот день Рабель постарался не выдать беспокойства все время, когда был с сыном.
– Много их, тех других? – спросил Конрад.
– Дозорные передают, что большей частью пехота. А у нас кони!
– Можно мне взглянуть на этот раз…
– Конрад, сынок, я тебе сто раз повторял: оставайся здесь с женщинами, слугами и монахами… – отозвался Рабель и продолжил, – но, если нам не посчастливится, как только заслышишь дурные вести, беги на холмы и спрячься.
– И такое может быть? Танкред и Рауль говорят, что все пройдет также, как раньше… Мы победим и положим в карманы порядочный куш.
– Правильно говорят… тревожиться не о чем. Ремесло у нас нелегкое, это верно, но биться мы умеем. А к тому же, не дай бог посеять среди солдат неверие в свои силы!
Так Рабель ободрил сына.
Наступил полдень, ожидание томило душу, и в лагере царила напряженность. Время от времени кто-то прибегал с поля боя сказать, как идет битва. Кое-какая из служанок плакала, видно воспылала чувством к какому-то солдату, и у них завязалась любовь. Потом к Конраду подошел войсковой священник – мальчик сидел на скамеечке на самом солнцепеке – и сказал:
– Сынок, отец твой раньше времени не вернется, не стоит сидеть тут разглядывать дорогу.
Конрад посмотрел на него снизу вверх.
– На-ко вот хлеба ломоть! – произнес священник.
Конрад взял краюшку и стал жевать.
– Если тебе надо чем-то развеяться, а не только голод утолить, то пойдем со мной.
Он повел мальчонку на безлесый