Преображения Мандельштама. Наум Вайман. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Наум Вайман
Издательство: Алетейя
Серия:
Жанр произведения: Культурология
Год издания: 2020
isbn: 978-5-00165-147-5
Скачать книгу
гибельных и смерти не имущих111.

      3. Грифельная ода

      Природа для Мандельштама – организм, она учится и учит, говорит (слово – «голос материи»), и в «Грифельной оде» он идет в ученичество к природе, вслушивается в ее язык. А речь человека – вершина созидания, собирание времен.

      Ныне происходит как бы явление глоссолалии. В священном исступлении поэты говорят на языке всех времен, всех культур. <…> Слово стало не семиствольной, а тысячествольной цевницей, оживляемой сразу дыханием всех веков112.

      Слово – голос веков, голос времени. Тем более – стихотворение. «Ни одного слова еще нет, а стихотворение уже звучит»113. Оно звучит под куполом собора времен114.

      «Грифельная ода» – «наш ответ» Державину. Она и написана державинской строфой и делится на восьмистишия. И если у Державина время все топит в пропасти забвенья, то у Мандельштама оно прорастает Древом Жизни115, и вселенная учится у реки времен, у ее проточной воды.

      Какой же выкуп заплатить

      За ученичество вселенной,

      Чтоб горный грифель приучить

      Для твердой записи мгновенной.

      На мягкой сланцевой доске

      Свинцовой палочкой молочной

      Кремневых гор созвать Ликей

      Учеников воды проточной116.

      А о Державине сказано:

      И не запишет патриарх

      На мягкой сланцевой дощечке

      Ни этот сдвиг, ни этот страх…

      Поэт – не созерцатель, а дирижер, исполняющий музыку природы, ее вечного изменения. В «Разговоре о Данте» Мандельштам проговаривает прозой то, что симфонией образов звучит в стихах оды:

      Когда читаешь Данта… когда начинаешь улавливать сквозь дымчато‐кристаллическую породу формозвучания внедренные в нее вкрапленности, то есть призвуки и примыслы, присужденные ей уже не поэтическим, а геологическим разумом, – тогда чисто голосовая интонационная и ритмическая работа сменяется более мощной, координирующей деятельностью – дирижированьем, и над голосоведущим пространством вступает в силу рвущая его гегемония дирижерской палочки, выпячиваясь из голоса, как более сложное математическое измерение из трехмерности.

      Здесь вновь указание на выход из трехмерного пространства в иное измерение.

      Мандельштам считал Данте своим союзником в споре с Державиным. Как пишет М. Л. Андреев в работе «Время и вечность в «Божественной комедии»:

      Данте видит во времени не уничтожение, а созидание, время не обращается против своего содержания, погружая его в забвение…: оно приводит его не к гибели, а к жизни117.

      «Он дирижировал кавказскими горами», скажет Мандельштам об Андрее Белом. Природа учится у времени и в свою очередь учит человека, поэта, внимающего ученью («И я теперь учу дневник царапин грифельного лета…»). И если Державин записал на грифельной доске (она же кремневая и сланцевая118) гимн


<p>111</p>

Стихотворение «Где связанный и пригвожденный стон…» (1937).

<p>112</p>

статья «Слово и культура» (1921).

<p>113</p>

Там же. «Еще раз уподоблю стихотворение египетской ладье мертвых. Все для жизни припасено, ничего не забыто в этой ладье…» (О. Мандельштам, «О природе слова», 1920–22).

<p>114</p>

Идею глоссолалии как метафоры поэтической речи, творящей мир, Мандельштам наверняка подхватил у Андрея Белого, написавшего поэму с таким названием в 1917 году. Из всех словотворцев‐современников Андрей Белый оказался Мандельштаму особенно близок по духу, по представлениям о роли слова и речи в мироздании и по творческим методам. «Блаженное, бессмысленное слово», любимый образ Мандельштама, и есть глоссолалия.

<p>115</p>

«Мне хочется <…> следить за веком, за шумом и прорастанием времени…» («Шум времени»)

<p>116</p>

Один из черновых вариантов «Грифельной оды».

<p>117</p>

«Дантовские чтения», изд. «Наука», М., 1979, стр. 209.

<p>118</p>

О диалоге с Державиным в «Грифельной оде» пишет Ирина Семенко в своей известной работе «Поэтика позднего Мандельштама».