– Да, мой отец – герой, – закашлявшись, отозвалась Кира.
Санитар еще болтал, но Кира опять отключилась. Она думала только о том, что придется остаться в этом городе.
«Это ловушка. Это самая настоящая ловушка! Тим, Тим, который никогда и ничем не болел, кроме аллергии и насморка, вдруг умудрился попасть в больницу…» – размышляла с тоской Кира, возвращаясь в родительский дом.
Совесть грызла ее – за те поцелуи, которыми она обменялась с Сергеем на липовой аллее, за то, что сомневалась в своей любви к Тиму, за то, что мало беспокоится о нем… Ведь он заболел, и заболел серьезно, а она думала лишь о том, как побыстрее отсюда свалить, и даже готова была запихнуть больного жениха в поезд… Хорошо, что ума хватило не озвучить это!
Музыка, тревожная музыка звучала в ушах – одиноко, надрывно пела скрипка, стонала и кричала. Словно корчилась в муках душа человеческая, замурованная со всех сторон в каменном мешке, ища выхода… «А какой выход-то? – зло оборвала свои музыкальные фантазии Кира. – И у души иного выхода нет, кроме как помереть. Хотя нет, умрет тело – душа найдет выход».
Она нажала на звонок. Калитку открыла мать – взволнованная, с дрожащим подбородком.
– Как? – спросила она Киру. – Что с Тимофеем?
– Подозревают пневмонию.
– Что?! Ой, беда-то какая… И что доктор сказал? Что делать теперь?
– Мама, я не знаю, – раздраженно ответила Кира, шагая к дому.
– Девочка моя, я так беспокоюсь…
– Мама, мне от твоих причитаний только хуже! – бросила через плечо Кира. – Пожалуйста, не надо. Вылечат Тима, на дворе не девятнадцатый век.
Кира поднялась на второй этаж, в свою комнату, упала на кровать. Пронзительный плач скрипки по-прежнему звучал в ушах. К нему еще добавилось гудение виолончели, появилась барабанная дробь.
– Нет! – поморщилась Кира. – Нет. Не хочу.
Она закрыла ладонями уши и долго лежала так, свернувшись, на кровати.
«Тим запретил звонить своей матери. Что ж, верно. Она сейчас в Америке, у подруги. Если позвонить, точно сорвется, прилетит. Она до безумия любит Тима. Мне кажется, она считает, что я недостойна ее сына. Возможно, она права…»
Кира уснула.
Открыла глаза – ночь за окном.
Верно, мать побоялась беспокоить ее и Геле запретила. «Интересно, отец уже вернулся?»
Хотелось есть. Кира вспомнила, что только завтракала сегодня.
Осторожно, стараясь, чтобы не скрипели ступени под ногами, спустилась на кухню. Достала из холодильника бутылку кефира, нашла маленький творожок. Прекрасно, вот и ужин.
«Руки-то я так и не мыла»… – спохватилась Кира. Хотела сделать это тут же, в раковине, но потом передумала, отправилась в ванную – ту, что находилась рядом, на первом этаже.
Вымыла руки, сполоснула холодной