На этот раз Черу досталась здоровенная гусенища, свернувшаяся на листе едва ли не полукольцом. Чер выбрал совершенно иной способ атаки, зайдя с подветренной стороны, чтобы гусеница не учуяла запаха и не повернулась к нему. Впрочем, с её габаритами проделать подобное сложновато. Да и Чер, омытый волнами солёного моря, пах уже совсем по-другому, если не сказать – никак.
Гусеница благополучно проплывала мимо Чера, её внимание приковывал приближающийся берег. Она успела чуть приподнять переднюю часть туловища, намереваясь перенести его на песок в тот момент, когда плотик-лист заскребёт по дну.
И тут Чер прыгнул! Опёршись на пику, он вскочил на лист, и с ходу, не давая гусенице опомниться и развернуться, всадил остриё в загривок – чуть пониже бронированного наголовника. Гусеница дёрнулась и резко выпрямилась. Но это были движения агонии! Покачнувшись, она свалилась с плотика и застыла в неподвижности, омываемая прибоем.
– Вот это да! – прошептал Виш, стараясь запомнить, куда ударил Чер, а сам вновь развернулся в сторону открытого моря: гусеницы продолжали подплывать.
Один из пикарей – со спины Виш не понял, кто – словно желая повторить предыдущий приём Чера, подшагнул под приближающийся лист, но не успел воспользоваться пикой: гусеница накрыла его, упав сверху. Если ему и удастся вонзить пику, то не иначе как в брюхо.
Несколько секунд Виш наблюдал, как на месте падения гусеницы и пикаря яростно бурлит вода. Затем из волны вынырнул тяжело отдувающийся пикарь, но без пики. Значит, догадка Виша о брюхе оказалась верной. И тесаком пикарь успел поработать, крепко сжимая лезвие ветверукой – с него продолжали падать в воду тёмные капли. Но, может, то отсвечивало солнце?
Отдышавшись, пикарь нырнул в продолжающую бурлить воду.
«Зачем он полез туда? – недоуменно подумал Виш. – За пикой? Зря: пику можно взять другую, а жизни другой не будет».
Лучники прекратили обстрел зелёных плотиков: те подплыли очень близко, и появилась опасность зацепить своих. Всё же пять или шесть гусениц они завалили на глубине, откуда те ни за что не выберутся, а ещё две или три, раненые, попытались выползти из моря, но были встречены пикарями у кромки прибоя.
Бой затихал. К берегу подплывали последние плотики, без гусениц. Лишь на последнем гусеница плыла вслед за плотом, вцепившись челюстями в край. Но её ранило – из загривка торчали две стрелы – и она слабела с каждой минутой. И, не дотянув немного до берега, разжала челюсти и канула в успокаивающуюся гладь моря.
– Строиться! – скомандовал Вурч, окинув взглядом поверхность моря и убеждаясь, что плотиков с гусеницами не осталось. – Гусеничным тягачам вытащить гусениц из воды!
«Похоронная команда» вступила в морские волны. Некоторые убитые гусеницы, наглотавшиеся воздуха в ярости битвы, плавали сверху, и легко отбуксировались к берегу. В поисках других воинам приходилось нырять и шарить на глубине. К счастью, основное сражение происходило на мелководье, поэтому «похоронщикам» не пришлось погружаться слишком