Проваливаясь по колено, я двинулся к выходу.
Выйдя на улицу, первым делом я сбросил с себя рюкзак, затем пальто и стал отряхиваться. Пыль проникла под рукава, насыпалась за шиворот, и мне надо было раздеться догола, чтобы полностью от нее избавиться. Нужен был душ или ванна с каким-нибудь нейтрализатором, но ни того, ни другого поблизости не было.
Кое-как отряхнувшись, я повесил рюкзак на плечо и огляделся. Прежде всего – магазин одежды. Все, что на мне, надо срочно заменить.
Я вышел на середину улицы. Пречистенка превратилась в непролазные холмы. Обойдя то, что осталось от дома Миры, я увидел, что улочка, упирающаяся в Пречистенку, проходима. По ней я выберусь на Левшинский переулок, решил я, а там – на Смоленский бульвар.
Я не шел, а бежал. Справа и слева сверкали в лучах солнца золотистые холмы, я огибал их, поглядывая вперед, где, как мне казалось, местность сильно запорошена и стала почти неузнаваемой, и здания разрушены не меньше чем на Пречистенке.
Все было, как в безумном сне. Я мчался по улице, тяжело дыша, прижимая к себе рюкзак. Одна мысль стучала в голове – очистить тело от пыли. Если бы я сейчас даже повстречал прохожего, то, вряд ли бы остановился.
Добежав до Левшинского, я обнаружил, что ошибся, и дома здесь почти не тронуты коррозией, лишь местами на стенах заметны крупные пятна. У подъездов стоят брошенные автомобили.
Я свернул налево и, не сбавляя скорости, устремился к Смоленскому бульвару.
Вдруг я увидел большую витрину бутика и на бегу стал доставать из рюкзака молоток.
Подбежав, все же сперва схватился за ручку стеклянной двери. Магазин оказался открытым.
– Хозяева!
Никто не отозвался. Я отшвырнул рюкзак с молотком, сбросил пальто и стал срывать с себя костюм. Рубашка была мокрой от пота, и задним умом я понял, что мне не надо было так спешить: пот, как растворитель, мог усилить вредное действие пыли.
Я заскочил в какую-то подсобку с узким зарешеченным окошком и сразу наткнулся на кувшин с водой. Наклонившись, стал лить ее себе на голову, смывая пыль. Мне удалось кое-как умыться и ополоснуть шею. Затем я сбросил ботинки, разделся догола, обмыл голени, стопы и, наконец, руки. Вернувшись в торговый зал, сорвал с вешалки пару джемперов и обтерся ими. Я не чувствовал холода.
Тех мероприятий, что я сделал, было недостаточно. Вспомнив, что в рюкзаке есть вода, я вернулся к нему, достал бутылку и, отойдя в сторону, повторил процедуры. Затем тщательно вытерся, испортив кучу дорогостоящей одежды.
Температура в помещении была ненамного выше уличной, и я поспешил найти себе костюм. Отыскал белье, носки, натянул их на себя, затем бросился к рядам брюк, рубашек и свитеров. Хватал первое, что попадалось под руки, смотрел лишь на размеры. Через пять минут я стоял посреди бутика в джинсах, толстом свитере и кожаной куртке, а вот обувью магазин не торговал.
Собственные мои ботинки я счел потенциально опасными и категорически