– Мне жаль, но это для вашей же безопасности. – Хван развел руками. – Сейчас вы все ещё находитесь в состоянии сверхреагирования.
Он пододвинул кресло на колесиках и сел, закинув ногу на ногу.
– Милейший Вадим, ваши психофизиологические характеристики поразили меня ещё три года назад, когда я проводил экспертизу. Как ни странно, уровень вашей интуиции превосходит любые экстрасенсорные способности человека. Если верить тестам, вы не только без труда можете читать мысли других людей, но и заглядывать в их прошлое, и даже в будущее. Хотя, вполне возможно, сами за собой вы этого ещё не замечали. Не было достаточно сильных раздражителей для того, чтобы способности ваши могли в полной мере проявить себя и, тем более, развиваться дальше.
– Я ничем не отличаюсь от других людей, – зло сказал Вадим.
– Разумеется. За исключением вашего поведения. Так, например, вчера ваши коллеги были поражены тем, что вы вели с ними разговор, отвечая на их невысказанные мысли. Как так? Непроизнесенные слова. До этого вы, как мне стало известно, спустили с лестницы женщину, просто пришедшую на обследование. Затем устроили исступленный танец-катарсис. У вас была истерика, вы плакали и бились головой об стену, а иногда на вас находили приступы дикого смеха. Потом вы сбежали. Сегодня же вы пришли на работу в спокойном состоянии и благополучно произвели холецистэктомию за пять с половиной минут. Операционная сестра до сих пор в шоке: на такой скорости ваши руки стали почти невидимы. Зато потом вы перебили окна в хирургическом отделении, устроили драку. Не знаю, что с вами произошло. Возможно, случился какой-то качественный сдвиг. Либо же, все-таки, имелся экзогенный фактор, вызвавший эту странную реакцию.
Лицо Хвана вдруг расслоилось. ещё три головы жили каждая своей жизнью: одна немного опустилась, что-то читая, вторая закивала, третья повернулась почти в профиль.
Три головы из четырех вели разноголосый монолог. Нередко отдельные слова совпадали, и в тот миг все лица как бы вспыхивали, становились ярче и четче.
Все Хваны находятся на разных уровнях, подумал Вадим, и я их вижу, но ни в коем случае не должен подавать виду.
И вдруг он вынырнул на поверхность. Это был его старый добрый мир (а может, не такой уж добрый), в котором он родился и вырос. Его нельзя было спутать ни с чем другим – так же, как, пробудившись, невозможно спутать явь со сном.
Он оторвал голову от подушки и увидел, что действительно связан. Но это всего лишь смирительная рубашка, да ещё пара кожаных ремней сверху. Под ним обычная пружинная кровать. Рядом стоит тумбочка. Нет никакого стеклянного экрана. На стуле сидит Хван. Он держит в руках цветные карточки Люшера. А за его спиной грузная пожилая санитарка, согнувшись, моет пол.
– Итак, – сказал Хван, поднимая две карточки, синюю и фиолетовую. – Какой цвет вы предпочтете?
Но все опять изменилось. Стеклянный экран вернулся на место. Санитарка исчезла. А под копчиком снова