Наконец, всадники стронулись с места и неспешным шагом направились к колодцу, оставив щиты на крупах лошадей и не делая попыток расчехлить саадаки. К этому времени женщины успели попрятаться в юрты, забрав с собой детей, глупых баранов мальчишки отогнали от колодца прочь, и только обнаженный по пояс пожилой невольник в протертых до дыр штанах продолжал мерно работать ведром, выплескивая холодную искрящуюся воду в выложенные камнями лотки поилок.
Покачиваясь в седлах, нукеры въехали на стойбище, спешились у колодца, составили копья в пирамиду, отпустили коням подпруги, подвели их к воде, всем своим видом доказывая миролюбие. Вода в степи хозяина не имеет, прогнать от колодца гостя, желающего всего лишь напоить скот и попить самому, нельзя.
Последним на землю ступил высокий, статный голубоглазый воин с острым носом, узкими усиками, спускающимися от уголков рта к подбородку и такой же узкой бородкой, короткой черной чертой обозначенной под тонкими губами. Вместо шлема на татарине была песцовая шапка, на плечах лежал шитый золотом парчовый халат, из-под которого, однако виднелся чешуйчатый куяк. Стремя богатому степняку придержал другой, являющейся его полной противоположностью: кряжистый, с исполосованным шрамами лицом, на котором чудом уцелели карие глаза, расплющенный нос и белые изорванные, а потом сросшиеся кое-как губы. Этот татарин, то ли попавший когда-то в лапы медведя, то ли волочившийся по каменистой земле вслед за конем с застрявшей в стремени ногой, был одет только в кольчугу с коротким рукавом, на груди которой, по османской моде, были вплетены две округлые медные пластины с изречениями из Корана, в темные штаны из тонкого мягкого войлока и войлочные чуни, подшитые снизу кожей.
– Да, мягкая здесь земля, – словно продолжая начатый еще в пути разговор, сказал голубоглазый степняк. – Сочная и влажная, как овечий сыр.
– Хорошая земля, – согласился его изуродованный товарищ. – Правда, здесь трава объедена, но она вырастет быстро. Очень быстро.
– Трава растет всегда. Были бы вода и солнце.
– Хорошо растет трава, милостью Аллаха великого и всемогущего.
– По милости Аллаха правоверный обретет богатство в любом месте…
Они вели разговор, переливая из пустого в порожнее, обменивались ничего не значащими фразами, словно чего-то ожидая, пока к ним, наконец, не приблизился паренек лет четырнадцати и с поклоном не сообщил:
– Бей Низиб рад тому, что по милости Аллаха всемилостивейшего, вы оказались вблизи от нашего колодца и почтили нас своим визитом. Он просит не отказываться от его гостеприимства и разделить его трапезу.
– Мы рады тому, что улус достопочтеннейшего Низиба Камалового встретился на нашем пути, – поклонился в ответ статный воин, – и сочтем за честь сесть с ним за одним столом.
Юноша посторонился, пропуская гостей вперед, засеменил сбоку, пытаясь одновременно удерживаться из вежливости позади, но и оставаться на виду, указывая дорогу. Наконец