«Куда делась моя интуиция? – недоумевал он. – Почему молчит? Или это уже конец? Предвидеть больше нечего? И меня сейчас… – логика подсказывала: – Хотели бы убить, предатель сделал бы это сразу. Значит, хотят поговорить… Или обокрасть перед смертью! М-да, скорей всего… И раз никого нет…»
Заговорить с предателем и в самом деле следовало. К тому же Гегам не без основания считал себя великим оратором, трибуном, человеком с харизмой, психологом и при необходимости – душой любой компании. Всегда умел втереться в доверие. Даже в такой ситуации следовало не сидеть молча, а выяснить хоть что-то:
– Савен! Как же ты мог?! Разве я тебе мало платил?
Казалось, предатель промолчит, настолько равнодушным выглядел. Но снизошёл до того, что буркнул:
– Не ты мне платил, не тебе и жаловаться.
– То есть тебя кто-то перекупил большими суммами?
– Это ты меня пытался перекупить, – нагло заявил уголовник, которого босс знал чуть ли не с юных лет.
– Получается, что даже в доверие ко мне втирался уже по заданию иных работодателей? – стал догадываться поверженный в прах олигарх.
– Получается, – не стал предатель отрицать очевидное, уже косясь куда-то над головой своего пленника и вчерашнего кормильца.
– На кого хоть работаешь?
– На себя…
– И совесть тебя после измены не мучает? Я ведь для тебя столько сделал…
– А тебя не мучает? Я ведь для тебя тоже что только не делал. Столько людишек на тот свет отправил! Хорошо хоть, большинство из них – такие же гниды, как и ты!.. Были…
Понималось, что пустыми разговорами предателя не пронять. Оставалось попробовать перекупить. И Гегам Оганесович стал менять тему, кивнув головой на лежащие рядом трупы:
– А друзей своих по оружию не жалко?
– У этих шакалов не было друзей.
– Э-э-э?.. А мне вот для тебя ничего не жалко… Хочешь получить от меня десять миллионов зелени?
Под нарастающий топот шагов нешевельнувшийся вояка только криво ухмыльнулся:
– А ты думаешь, эта зелень до сих пор у тебя в кармане?
Умершая интуиция ничем не побеспокоила олигарха после таких слов. А вот жадность и отчаяние так ударили душевной мукой по сознанию обкраденного армянина, что тот застонал непроизвольно и громко. А потом чуть не бросился к лежащему оружию. Настолько ему хотелось в последние секунды своей жизни рвать, резать, душить всех окружающих, весь этот тупой и равнодушный вокруг мир.
Но так и замер, перестав дышать. Окаменел он совсем не по причине чуточку сместившегося ствола автомата на его коленку. И не из-за появления в поле зрения сразу нескольких военных в полном боевом обмундировании, в бронежилетах и камуфляжной сетке. А из-за того, что интуиция вопила, предупреждая: «…Не шевелись! Иначе будет больно! Этот урод только и ждёт повода отстрелить тебе ногу!»
И как это ни казалось парадоксальным, факт вновь начавшей действовать уникальной способности