Витек истязал себя, кушая водку глотками, и оправдывался больше перед самим собой:
– Мне тридцать пять, я не «новый русский», и мне непонятно, чем хорош Борхес…
– Какой же ты дурачок, Гюго… Ты – открытое мною… Слышишь, открытое только одною мною – хорошо забытое старое.
– А как же жена?
Лиля равнодушно пожала плечами: – Наверное, она открыла в тебе кого-то иного. Но уверена, это был не Гюго!
Голос: «Лиля свободно переводила с английского Набокова и говорила: „Ностальгия по работящему мужчине у меня от мамы“. Она хотела выглядеть самостоятельной и искала встречи с Андрейченко в местах людных и не очень, но, главное – имеющих хоть какое-то отношение к искусству».
– Ты здорово придумала про этих трахающихся… прости, за-ни-ма-ю-щих-ся сексом кукол. Но как они могли вставать из воды, если в них втыкали копья?
– Очень просто. Гюго, ты же технарь! – Лиля укоризненно посмотрела на Витька. – Часть воздуха, выйдя из отверстия, пробитого копьем или ножом, смещала центр тяжести вниз.
Получались своего рода ваньки-встаньки…
– Вам придется покинуть помещение! – предупредил официант, неожиданно появившийся у их столика.
– Что, неужели обед?
– Хуже. Капитальный ремонт.
Титры: «Час спустя, фойе кинотеатра „Лайф“».
До начала сеанса оставалось четыре с половиной минуты. Витек глубокомысленно двигал акселератовыми пешками по щербатому, точно площадь перед городским „пентагоном“, полю.
Лиля, расхаживая по фойе, самозабвенно лизала розовое мороженое. Потом ни с того ни с сего швырнула мороженое в громадный живой аквариум. Кусок мороженого молока начал излучать разноцветные волны. Гуппи неосторожно приблизилась, коснулась разинутым ртом эпицентра мороженого сияния и плавно опустилась на дно. В последний путь ее проводил третий звонок.
В зале было одиноко и пусто, как на огородах поздней осенью. Повернувшись спиной к заговорившему экрану, Лиля села Андрейченко на колени и нежно положила голову ему на грудь.
Голос: „Картина была российской и называлась „Рекламисты“. Сентиментально-постмодернистская киномечта. Витек ничего не понимал в ней и вдобавок ничего не видел: Лиля с монотонностью метронома по очереди целовала ему глаза. Он боялся шелохнуться. Он… Он ужасно хотел женщину, но еще не созрел до дочки Лолиты“.
3
Голос: „Рекламисты“, краткий пересказ кинофильма.
Вместе с утренней чашкой кофе плоскогрудая секретарша принесла в кабинет Генриха Муратова, владельца небольшой сети частных гостиниц в Москве, свежий номер „Крутой линии рекламы“ – газеты рекламы и частных объявлений. На 6-ой странице была напечатана блочная реклама его гостиниц. На 11-ой Генрих Львович нашел прелюбопытное объявление: „Рекламное агентство „Лещенко&Лещенко“ окажет очень состоятельному клиенту услугу авантюрного характера, а именно: напишет