Открыв дверь, он выскочил из машины.
Патрульный лежал лицом вниз, на гравии темнела кровь. Сейчас он казался гораздо меньше ростом, почти ребенок.
Весь этот год Леланд терзал себя вопросом: сможет ли он убить человека, чтобы защитить себя? Он знал, что рано или поздно ему придется выбирать: убить или быть убитым. До этого момента он не был уверен, какой исход наиболее вероятен. И сейчас он совершенно не понимал, как можно было сомневаться. Когда вопрос стоит так: убить или быть убитым, то даже человек, не склонный к насилию, ответит на него однозначно.
Совершенно спокойно Леланд наклонился, взял полицейского за ноги, поволок к патрульной машине. Рация невозможно шумела. Леланд усадил его на переднее сиденье и наклонил к рулю. Но что-то все же было не в порядке. Даже с большого расстояния было видно, что это мертвец. Уверенный в том, что надо что-то сделать, он пододвинул труп и сам уселся рядом. Он прикоснулся к рулю, даже не думая, что оставляет отпечатки пальцев.
Прикоснулся к спинке винилового сиденья.
Пачкаясь кровью, Леланд пригнул обезображенное лицо полицейского к коленям, а затем столкнул его на пол.
Не отдавая себе отчета в том, что делает, Леланд дотронулся до стекла всеми пятью пальцами. Когда он выходил из машины, он опять прикоснулся к сиденью.
Еще раз дотронулся до руля.
Закрывая дверь, он оставил отпечатки на хромированной ручке.
Ему даже не пришла в голову мысль взять тряпку и стереть отпечатки своих пальцев. Он даже почти забыл о трупе, лежащем в патрульной машине.
Он вернулся к фургону, сел на сиденье, захлопнул дверь. На шоссе, отражая стеклами солнечный свет, проносились машины. Минут десять Леланд наблюдал за дорогой в ожидании «Тандерберда».
В то время как его глаза сосредоточились на небольшом участке дороги, мысли были разрозненны и витали где-то далеко, пока наконец не сконцентрировались на официантке из ресторанчика.
Он вспомнил этих зайчиков и бурундучков на ее униформе и только сейчас понял, почему она произвела на него такое впечатление, почему он так расстроился. Ее платиново-белые волосы делали ее немного похожей на Куртни. Не совсем, но все-таки… Теперь он знал, что на самом деле он не хотел вонзать нож в ее грудь. Равно как и заниматься с ней любовью.
Он был однолюб. И любил только одну-единственную Куртни. И тут же, как только его мысли перешли от официантки к Куртни, он немедленно стал думать о Дойле и мальчишке. Леланд пришел в ужас от того, что вдруг понял: «Тандерберд» мог проехать мимо него, когда он перетаскивал труп полицейского в машину. Возможно, они уже в течение двадцати минут удаляются от него по шоссе. И между ними теперь мили и мили… А что, если Дойл изменил намеченный маршрут? Что, если он поехал по другой дороге, а не по той, что обозначена на карте?
Леланд даже почувствовал тошноту от страха,