Посланный наклонил голову.
– Да, недурна. Только слишком груба, строга, неженственна. Но стоит ли заниматься женским портретом! Юстиниан, что же, решился ты?
– Почти. Я хотел только еще посоветоваться с тобою, – ответил император. – Господа, уйдите. Я посоветуюсь с императрицей. Завтра вы узнаете мое решение.
Оставшись наедине с женою, Юстиниан взял ее руку и нежно поцеловал.
«О, – подумала Феодора, – уж эта нежность недаром: ему что-то нужно. Надо быть осторожнее». И громко спросила:
– Так что же ты думаешь делать?
– Я почти решил уже послать в Италию Велизария с тридцатитысячным войском. Конечно, с такими незначительными силами он не покорит Италию. Но честь его будет задета, и он сделает все возможное, три четверти работы. А тогда я отзову его назад и сам поведу туда шестьдесят тысяч, да возьму еще Нарзеса с собою, шутя кончу остальную четверть работы и буду победителем.
– Хитро задумано, – отвечала императрица. – План прекрасен.
– Да, я решаюсь. Но… еще одно, – и он снова поцеловал руку жены.
«А, вот теперь», – подумала Феодора.
– Когда мы победим готов, что… что надо будет сделать с их королевой?
– Что с нею сделать? – спокойно ответила Теодора. – То же, что с лишенным трона королем вандалов. Она должна будет жить здесь, в Византии.
Юстиниан, с искренней радостью на этот раз, сжал маленькую ручку жены.
– Как я рад, что ты решаешь так справедливо.
– Даже более, – продолжала Феодора. – Она тем легче поддастся нам, чем более будет уверена в достойном приеме здесь. Поэтому я сама напишу ей радушное приглашение, предложу ей смотреть на меня, как на любящую сестру.
– Ты и не подозреваешь, – горячо вскричал Юстиниан, – как ты облегчишь этим нашу победу. Дочь Теодориха должна быть вполне привлечена на нашу сторону. Она сама должна ввести нас в Равенну. Но в таком случае нельзя сейчас посылать Велизария с войском туда: это может возбудить в ней подозрение. Велизарий должен быть только по близости, наготове. Пусть он держится у берегов Сицилии, под предлогом смут в Африке. Но кто же будет действовать в нашу пользу в Равенне?
– Префект Рима Цетег, умнейший человек в западной империи, друг моей молодости.
– Хорошо. Но он римлянин, и я не могу вполне довериться ему. Необходимо послать туда еще кого-нибудь из вполне преданных нам людей. Кого бы? Разве снова Александра?
– О, нет, – вскричала Феодора, – он слишком молод для подобного дела. Нет!
И она задумалась. Потом через несколько минут торжественно сказала:
– Юстиниан, чтобы доказать тебе, что я могу забыть личную ненависть, где этого требует благо государства, и где необходим подходящий человек, я сама предлагаю тебе своего врага, искусного дипломата – Петра, двоюродного брата Нарзеса. Пошли его.
– Феодора, – в восторге вскричал Юстиниан, обнимая ее. – Ты, действительно,